Книга Искушение временем. Книга 1. Не ангел - Пенни Винченци

— Да, — подтвердила Барти, — она была храбрая.

— Ты дашь мне знать, когда похороны, правда ведь, деточка?

— Обязательно. По-моему, они намечены на следующий понедельник. Мы собирались уехать на этой неделе, но теперь останемся до того, как все закончится.

— Билли сейчас с вами?

— Да. Он приехал попрощаться, но… в общем… мама уже…

— Ну, ну, моя радость, дай-ка я обниму тебя, вот так. Ну, ну. Успокойся. Зайдем-ка ко мне. Я тебя напою хорошим какао. И съешь кусочек пирога, я только что испекла.

Когда с какао и двумя кусками пирога было покончено, Барти, поблагодарив за угощение, неожиданно сказала:

— Миссис Скотт, можно задать вам один вопрос?

— Сколько угодно, деточка. О чем же?

— Помните, у мамы был ребенок? Ну, который умер?

— Ну? — Миссис Скотт изменилась в лице, точно насторожилась. — И что?

— Не могли бы вы рассказать мне об этом подробнее?

— А, так тут нечего рассказывать. Родился мертвым ребеночек, вот так. Это была девочка.

— Ну да. Мм… А она точно родилась мертвой, она не умерла потом?

— Точно, — уверенно произнесла миссис Скотт. — Девочка родилась мертвой, твоя мама сама мне сказала.

— Понятно. Просто, видите ли, мама все время твердила об этом в бреду ночью, когда болела. И звучало это как-то… немного странно. Кажется, там была тетя Селия, когда… мама рожала.

— Да, она там была. И что же?

— Ну, мама говорила такие фразы… Я даже не знаю… Вроде… что-то вроде «Не говорите Теду», «Скорее, скорее! Что же вы медлите?» и еще «Я хочу умертвить его». А потом сказала: «Дело сделано. Ее больше нет». Я просто… ничего не могла понять. За что она благодарила тетю Селию?

— Как за что? Леди Селия столько ей помогала, — удивилась миссис Скотт, — а ребенок этот родился уродом, так что он, считай, и не…

— Что?

— И не жилец был.

— Так, значит, он все-таки появился на свет живой? Да?

— Барти, что ты, детка? Какая теперь разница?

— Для меня это важно, — произнесла Барти, пунцовая от волнения, — для меня это крайне важно. Мне кажется, что-то случилось. Я догадываюсь, что с этим ребенком произошло нечто странное. Почему мама позвала повитуху? Она никогда ее не звала, за ней всегда ухаживали вы.

— Потому что были некоторые осложнения, — пояснила миссис Скотт, — стоит ли вдаваться в подробности?

— Конечно! Я хочу знать, что это за осложнения.

— Барти, — мягко начала миссис Скотт, — не нужно бы нам ворошить это заново. В самом деле. Все, что произошло, — к лучшему. Какое-то время мама переживала, а потом сказал, что уверена: все было правильно.

— Да, но что? Что правильно?

— Ну, что… она… не выжила. У твоих мамы с папой и без того проблем хватало, вас уже было пятеро. Тебя тогда еще не забрали к леди Селии, не забывай об этом. И еще один ребенок, к тому же урод, на спине язва — как бы они справились?

— Не знаю, — пробормотала Барти. Она вдруг вся стушевалась, забеспокоилась и торопливо поставила чашку на стол. — Мне нужно идти, миссис Скотт. Дэниелз уже сигналит. Спасибо вам, что поговорили со мной. И за все, что вы сделали для мамы. И конечно, я сообщу вам о похоронах. И всем с нашей улицы, кто захочет прийти проводить маму.

— Да мы все придем, — сказала миссис Скотт, — вся округа любила твою маму. Она была особенная. Таких людей мало.

— Да, я это знаю, — прошептала Барти.

— Они заявляют, — сообщил Питер Бриско, — что мы якобы не отвечали на их письма, поэтому они были вынуждены просить ускорить слушания.

— Но мы вообще не знали об этом.

— Да, не знали. Они написали нам письмо, которое пришло только сегодня утром. С дневной почтой. В нем они спрашивают, почему мы не связались с ними повторно. Они показали копию этого письма судье, и тот, естественно, счел, что мы их просто игнорируем. И таким образом они добились слушаний в присутствии только одной стороны.

— Понятно, — бросил Оливер.

— Я написал судье протест и обратился с просьбой о повторных слушаниях с участием обеих сторон. Ответ должен поступить в десятидневный срок. Если, конечно, судья даст согласие. Мне кажется, что он даст, — добавил Питер Бриско.

— Он-то, может, и даст, только мы к этому сроку уже прекратим свое существование, — раздраженно заметил Оливер, взъерошив ладонями волосы. — Кошмар. Какой-то ужас. Нам не выиграть дело, ММ. Точно тебе говорю. Сегодня мне звонил Мэтью Браннинг. Он заготовил несколько соглашений к нашей встрече в пятницу.

— Мало ли что он заготовил, — отрезала ММ, — я лично ничего не подпишу.

— ММ, у нас нет выбора. Независимо от того, перепишем мы «Бьюхананов», пустим их в макулатуру или будем добиваться снятия запрета на печать, мы все равно банкроты. Так что либо «Литтонс» под вывеской «Браннингз», либо вообще ничего. Господи, я впервые испытываю облегчение оттого, что отца уже нет в живых. Что бы он сейчас сказал?

— Ты говорил об этом с Селией? — помолчав, спросила ММ.

— Нет еще.

— Я же просила, Оливер!

— Какая разница, что скажет Селия? — вздохнул он. — Все равно нам придется подписывать договор с «Браннингз».

— Ну, ни Селия, ни я такого решения не принимали. Тут ты один постарался. И если ты немедленно с ней не поговоришь, я сделаю это сама.

— Хорошо. Я поговорю с ней сегодня же вечером.

— Рада это слышать, — язвительно заметила ММ.

— Ты будешь дома?

— Нет, у меня встреча, — сказала ММ. И вдруг странно покраснела.

— Ясно. — Оливер выдавил улыбку. — Тогда не буду тебя задерживать. Приятного вечера.

Бартлеты всей семьей садились ужинать, когда зазвонил телефон. Трубку взял Роджер Бартлет и с кем-то довольно долго разговаривал. Когда он вернулся в столовую, вид у него был довольно раздраженный.

— Это профессор Лотиан, — сказал он Сюзанне, — хочет с тобой поговорить.

— А стоит ли, Роджер? — забеспокоилась Мэри.

— Я откуда знаю? Требует.

— Ясно. Что ж… Не задерживайся, дорогая, — сказала она вдогонку Сюзанне. — Надеюсь, он будет с ней вежлив, — добавила она, когда дверь за дочерью закрылась.

— Обещал.

Сюзанна вернулась быстро и выглядела при этом совершенно спокойной.

— Теперь мне ясно, в чем дело, — сказала она. — Понятно, почему он так старался помешать моей встрече с тем молодым человеком, кстати весьма скрытным.

— Но ты же и вправду не обязана с ним беседовать.

— Разумеется, нет.