Книга Искушение временем. Книга 1. Не ангел - Пенни Винченци

А теперь они с Лили поплывут в Нью-Йорк. На «Мавритании». И это наверняка будет здорово. И он, конечно, повидается со всеми американскими Литтонами, которых Джек очень любил. В том числе и Кайла, — говорят, парень прекрасно работает в одной издательской фирме. Оливер сообщил ему, что хотел бы взять его к себе в «Литтонс Нью-Йорк», которое тоже процветало. Единственной проблемой оставался злобный Лоренс, владевший сорока девятью процентами акций издательства и, по словам Оливера, склонный делать всякие пакости. Но пока что он притих. Джек подумал, что хорошо бы им с Лили познакомиться с этим Лоренсом. Уж больно он зловещая фигура. Словно персонаж какого-то средневекового романа.

— Поедем, дорогая, — сказал он, когда они вышли на улицу и поймали такси. — У нас еще много дел: надо собирать вещи.

Лили ответила, что у него, может, и много дел, но ей хватает и своих, так что если он надеется, будто она примется за его дела, то сильно ошибается: сейчас она намерена отправиться по магазинам.

Селия лежала в подушках, держа на руках малыша, завернутого в густые оборки. Она улыбнулась вошедшим:

— Всем привет. Входите и поздоровайтесь с братом. Мы, наверное, назовем его Кристофером, коротко — Кит. Как вы думаете?

— Хорошее имя, — одобрил Джайлз.

Он слегка смущенно улыбнулся Селии. Вся ситуация казалась ему немного неловкой: родители уже старые, и все такое осталось позади, и вдруг они производят ребенка. Однако они вроде бы вполне довольны. И слава богу, что это мальчик.

— Ой, какой он хорошенький, — изумилась Адель, — какой крохотный. Ты посмотри, он шевелит всеми своими пальчиками.

— Надеюсь, их всего десять, — усмехнулась Барти. И подставила малышу свой палец. Тот крепко ухватился за него и слепо прищурился на нее своими голубыми глазками.

— Мы тут с Уолом подумали: может быть, ты хотела бы стать его крестной мамой? — спросила Селия у Барти. — Поскольку ты, строго говоря, не связана с ним кровными узами. Как ты на это смотришь?

— Это было бы… чудесно, — ответила Барти. Она вспыхнула от удовольствия и улыбнулась Селии восторженной улыбкой. — Не могу даже представить, есть ли что-то такое, чего мне хотелось бы больше.

— Вот и славно. Значит, договорились. Ты сможешь как следует присматривать за ним.

— Да, за его духовным благоденствием, — пошутил Джайлз, — ведь именно этим занимаются крестные, правильно?

— Правильно, — подтвердила Селия.

— Мама, а можно его подержать? Если мы будем очень, очень осторожны?

— Да, только по одному разу. Идите вон к тому стулу.

В дверь заглянула недовольная медсестра:

— К вам еще посетители. Мисс Литтон. Вообще-то, время вышло, я не имею права ее впускать…

— А вы попробуйте ее не пустить, — рассмеялась Селия. — Входи, ММ. Знакомься с Китом. А где Гордон и Джей?

— Дома, играют в паровозики, — сказала ММ.

У нее было слегка недовольное выражение лица. Открытие, что у Гордона Робинсона целая комната в доме была отведена под железную дорогу «Хорнби»[41]с настоящими, то есть игрушечными, станциями, туннелями, семафорами и стрелками, повергло ее в шок. Зато это значительно облегчило вхождение Гордона в жизнь Джея. Кроме того, Джей быстро обнаружил, что у Гордона, помимо книг, имелась и другая страсть — наблюдение за птицами. И теперь оба все выходные проводили за городом: бродили по окрестностям Эшингема, сидели в укрытиях, глядели в бинокль, собирали и описывали птичьи перья. Гордон пообещал, что когда Джею исполнится восемь лет, он возьмет его в Шотландию, в Хайлендз, наблюдать за орлами. Джей тут же завел календарь примерно на триста дней до этого момента и каждый вечер зачеркивал одну клеточку.

— А вот и наш Кит, так мы решили его назвать. В окружении твоих предстоящих свадебных подружек.

— Сегодня утром у нас была примерка, — улыбнулась Венеция. — Получаются такие красивые платья!

— Я рада, что они вам нравятся, — сказала ММ.

То, что Гордон все-таки настоял на венчании, явилось еще одним потрясением для ММ. Церемония должна была произойти в маленькой церкви в Эшингеме, скромно, но по всей форме.

— Вот тогда-то и выяснится, что я не была замужем за Джаго, — тревожилась ММ, — это вот-вот произойдет. И что мне теперь делать?

— Ничего не говори ему, — посоветовала Селия. — Во время войны было разрушено огромное количество церквей. Там погибли все записи. Давай будем считать, что ваш брак с Джаго был зарегистрирован как раз в одной из них, а, ММ? Во всяком случае, викарию потребуется только свидетельство о смерти Джаго. А у тебя оно есть.

— Нет, — решительно возразила ММ, — нет, я не смогу так поступить. Я никогда не обманывала Гордона и не хочу начинать с этого нашу жизнь. Я… мне придется все ему рассказать. И я сделаю это сегодня.

На следующий день ММ снова объявилась в больнице — в очень веселом настроении.

— Ты не поверишь, — сказала она, — но он догадался.

— Да что ты говоришь?

— Да. Когда я ему призналась, он принялся хохотать. И заявил, что ему просто не хотелось смущать меня этим сообщением, потому что я изо всех сил старалась скрыть это от него. Похоже, все в полном порядке, его это ничуть не смутило.

— Странные люди, эти мужчины, — заметила Селия.

В тот же день, чуть позже, к Селии приехали родители. Леди Бекенхем взглянула на младенца и одобрительно кивнула.

— Отлично, — похвалила она, — молодец, Селия. Он в точности похож на своего отца. Просто копия. Больше, чем все остальные дети.

В палату вошла молоденькая и очень хорошенькая медсестра:

— Прошу прощения, леди Селия, но пришел мистер Драммонд и желает видеть вас. Не могли бы ваши гости немного подождать за дверью?

— Конечно-конечно, — сказал лорд Бекенхем. И передал младенца обратно дочери. — Прекрасно, Селия. Прелестный паренек. Так где вы хотите, чтобы мы подождали, милое дитя? — обратился он к сестричке. — Ведите, я последую за вами хоть на край света.

— Лорд Бекенхем… — только и успела произнести леди Бекенхем, но тот уже исчез за дверью.

Селия откинулась на подушки, благодарная судьбе за мгновение тишины и покоя. Она посмотрела сверху вниз на Кита и улыбнулась, и сын ответил ей невидящим взглядом. Вот уж действительно точная копия отца. Это, по крайней мере, была чистая правда.