Книга Тайна наглой сороки - Алексей Биргер

И потом, вообще, выгодней иметь мнимого конкурента, чем настоящего. Ведь настоящий конкурент может поднимать и поднимать цену, а мнимый, с которым все согласовано, не поднимет выше договоренное Чтобы лишь видимость торга была. Допустим, банк дает Степанову тридцать шесть тысяч на страховочный взнос — ведь своих денег Степанов тратить точно не будет — и еще что-нибудь. Какой-нибудь безвозвратный кредит. И при этом договаривается со Степановым, что тот поднимет начальную цену на тысячу, потом банк поднимет еще на тысячу, и на этом торг закончится. Даже если всего банк истратит на Степанова и на поднимание цены сто тысяч (допустим), это все равно получается выгодней, чем торговаться с настоящим конкурентом, который может поднять цену и на двести тысяч, и на триста, и на полмиллиона, если ему очень хочется приобрести завод.

Словом, банк Степанова «видит издалека», а Степанов банку «на воду дует» — и выставляясь вторым покупателем, чтобы аукцион состоялся в намеченный срок, и гарантируя банку, что завод обойдется ненамногим выше начальной (стартовой, как это называется на аукционах) цены.

Все очень здорово. Но тут появляется этот мужик из Псковской области и путает все карты. Он НА САМОМ ДЕЛЕ хочет купить завод, и с ним придется торговаться на полный серьез. Так что Степанов, подавший заявку для видимости, вроде как становится не нужен. Но Степанов продолжает участвовать в игре. И, судя по всему, он, с его связями и влиянием в наших местах, может стать тем «клином», который вышибет лишнего конкурента. Такова теперь его роль.

И мы снова возвращаемся к вопросу, как и какими средствами это «вышибание клином» будет делаться. Если мы это поймем, то, вероятно, разберемся, связано ограбление ювелирного магазина с заварушкой вокруг аукциона или нет».

— Ну как? — спросил я у Ваньки, закончив чтение.

— Здорово! — восхитился Ванька. — И как у тебя в голове все это складывается... и укладывается?

— «Крестословицы» помогли, — сказал я. — А вообще, ты ведь знаешь, когда дело доходит до всяких цифр и счета, то я здорово секу. Мне надо было только сообразить, что отдать тридцать шесть тысяч мнимому конкуренту — это выгодней, чем отдавать двести тысяч надбавкой на торгах. И тут сразу фраза Степанова вспомнилась, что завод ему «на хрен не нужен». Но в первую очередь меня осенило, когда я подумал, что к нашим «крестословицам» надо относиться не просто как к хохмам, в которых никакого смысла нет и которые придуманы только ради смеха, а как к УМНЫМ изречениям. Представить, что смысла в них не меньше, чем в нормальных пословицах, и попытаться найти этот смысл. Ну, что ты обо всем этом думаешь?

— Я думаю, что банк вместе со Степановым завалят и закопают этого мужика из Пскова, факт, — сказал Ванька. — Вопрос в том, как это будет сделано. Но этот вопрос и ты задаешь. А еще я бы у Миши спросил, прав ты или нет.

«Миша», или Михаил Дмитриевич Зозулин, о котором я уже упоминал, был начальником местного — городского то есть — ФСБ. Совсем молодой парень, лет двадцати двух, он попал в наш Город на «преддипломную практику», как он это с долей шутки называл, да так пока и оставался, потому что не отпускали его из-за нехватки кадров. Мы с ним как-то сразу «законтачили», еще когда он появился у нас на Новый год (ему тогда, в первые же дни работы, было поручено — кто помнит эту историю — обеспечить охрану от покушения на министра, который едет к нам отдыхать), и он сам предложил нам называть его «Мишей». Был он на вид маленьким и щуплым, совсем мальчишкой, но из таких маленьких и щуплых, внутри которых сила чувствуется. Стальная пружина, знаете, тоже на вид совсем хилая и тонкая штуковина, а начни ее гнуть или сжимать, она так в лобешник засветит, что не очухаешься. Вот Миша и был наподобие этой стальной пружины.

И конечно, он должен был знать все, что связано с аукционом. Ведь дело серьезное, каких в нашем Городе еще не бывало — какие деньжищи замешаны! Поэтому если Миша и не вмешивается, то хоть одним глазом послеживает, как там развивается ситуация. Правда, однажды — в августе это было, — когда мы обратились к нему с вопросом, он догадался, зачем нам это нужно знать, и запретил заниматься собственными расследованиями. Того, августовского, дела, я имею в виду. Но тут-то, по-моему, никакого криминала не имелось и можно было спокойно спросить.

— Да, пожалуй, — я согласился с Ванькой. — Только давай завтра ему позвоним, из Города. А то, если родители поймут, с кем мы разговариваем, хлопот не оберешься.

— Угу, — кивнул мой братец. — А то еще запретят нам расследовать. Боюсь, они еще в себя не пришли после той августовской истории, когда мы ТАКОГО натворили!

— Но без нас бы тогда не нашли главную улику, — напомнил я. — Так что, можно считать, мы себя реабилитировали. Просто не надо заставлять родителей нервничать лишний раз... А я бы знаешь что сделал?

— Что?

— Я бы у самого Степанова спросил, прав я или нет!

— Даешь! — присвистнул мой братец.

— А что? Если Степанов разыгрывает с банком такую комбинацию, то в этой комбинации нет ничего незаконного или преступного. И он знает, что мы умеем держать язык за зубами.

— Но он догадается, что это нужно нам для того, чтобы найти грабителей — и может нас опередить! — возразил Ванька.

— А Миша не может догадаться и нас опередить? — в свою очередь возразил я.

— Тоже правильно... — Ванька задумался. — Мы можем сделать так: спросим у того, кто первым подвернется, будь то Миша или Степанов, и постараемся напустить туману и заморочить им головы. Ну, так заболтать всякими пустяками, чтобы они ничего сообразить не смогли...

— Их заболтаешь! — иронически усмехнулся я. — Ни Миша, ни Степанов не стали бы тем, кто они есть, если бы их можно было отвлечь пустяками и напустить такого туману, чтобы они перестали видеть суть. Пытаться их переиграть — это нам с тобой все равно что с Каспаровым играть в шахматы! Погоди, на эту тему ведь тоже есть какая-то пословица... — Я напряг память. — Ага, точно! «На каждую хитрую гайку найдется свой винт с нарезкой».

— Это не пословица, — заспорил Ванька. — Это просто все так вокруг говорят.

— Но если все вокруг используют это выражение, когда хотят сказать, что на любого хитреца и на любую проблему найдется управа, то, значит, это уже пословица, — возразил я. — Пословица, родившаяся недавно. И в конце концов она попадет во всякие словари.

— Ты еще скажи, что выражение «На всякую хитрую жопу найдется жопа покруче» — тоже новая пословица! — фыркнул мой братец. — Так тоже все вокруг говорят!

Начав каждый день ходить в школу, мой братец на удивление быстро привык ввертывать в речь еще те словечки и выражения, которые подхватывал с пол-оборота.

— Тоже новая пословица, — кивнул я. — Хотя она вряд ли попадет в словарь. Но к нашему случаю и она подходит. А насчет винта и гайки ты погоди, вот пройдет лет сто, когда кругом будут сплошные лазеры и телепортации, и она будет казаться такой же древней, как «Не буди лиха, пока спит тихо» и всякие другие.