Книга Тайна наглой сороки - Алексей Биргер

— Нет, ты только погляди! — возмутился Ванька, едва мы в полвосьмого утра вышли с ранцами на крыльцо. — Брюс совсем охамел!

Насколько мой младший братец — девятилетний «экземплярчик» — сам бывал упертым, упрямым и несносным, настолько же он не терпел этих качеств в других. Например, в Брюсе, который...

Но тут, наверно, надо вообще рассказать, кто такой Брюс и откуда он у нас взялся. То есть вернуться в середину мая — на четыре месяца назад от того сентябрьского дня, с которого я начал свой рассказ.

Мы тогда доживали последние дни в нашем «государственном» доме в заповеднике. Как я рассказывал в прошлых историях, мой отец, главный начальник крупнейшего заповедника на всем северо-западе России (главный егерь, главный смотритель, начальник научно-исследовательской биостанции при заповеднике, и еще много официальных названий его должностей у отца имеется), много лет назад, при вступлении в должность, получил в полное распоряжение один из «гостевых» (еще их называют «охотничьими») комплексов заповедника. Эти комплексы для знатных гостей и приезжих биологов состоят из симпатичного жилого дома, баньки, гаража (даже двух гаражей — летнего в виде навеса на четырех столбах и зимнего в виде маленького домика с большими, во всю переднюю стену, воротами вместо входной двери), — словом, есть в них все нужное. И мама туда приехала к отцу, и там они поженились, и мы там выросли, но всю жизнь родители (да и мы тоже) мечтали о собственном доме.

И вот в начале года нам подфартило: отцу предложили буквально за копейки взять великолепный дом на острове Соленый Скит. Этот остров на озере (наш край — это цепь соединенных реками и каналами озер, входящих в систему Волго-Балта) находится как раз на границе между юго-восточной стороной заповедника, Городом с его предместьями, в числе которых и находящиеся на острове деревеньки, и большой судоходной водой, где правила заповедника уже не действуют и где можно ловить рыбу в любое время года. Дом этот — колоссальный, весь покрытый чудесной деревянной резьбой. Построен он в середине девятнадцатого века из огромных бревен, но его необъятные подвалы и фундамент высотой в человеческий рост (так что, наверно, правильней было бы назвать его не фундаментом, а цокольным этажом, тем более что и окошки в нем имеются почти у самой земли), возведенные из камня, были созданы еще в восемнадцатом веке, а то и раньше. Просто богатый мельник поставил свой новый дом на развалинах старинной усадьбы, больше похожей на крепость... Ну, об этом я рассказывал в «Тайне знатных картежников». В общем, отец оформил купчую на дом и участок еще в конце января, а в марте, по последнему крепкому льду, перегнал туда несколько грузовиков стройматериалов и занялся ремонтом. Дом был в довольно запущенном виде. В былые годы у нас бывало полным-полно туристских групп на автобусах, ведь наши места и красочные, и живописные, и исторические, и всякое такое, и в доме сделали что-то вроде гостиницы или пансионата, чтобы устраивать там автобусных туристов на ночлег. Их перевозили на остров на пароходике типа паромчика — местные жители называют его «трамвайчиком», потому что он ходит как трамвай туда-сюда, — давали еще полдня погулять по грибным и брусничным местам острова в можжевеловом подлеске, и им все это безумно нравилось. А последние несколько лет, когда автобусный туризм из-за кризиса пошел на спад, дом простоял необитаемым. Так что работы там предстояло много, чтобы превратить его в уютное обиталище для небольшой семьи.

Словом, отец занимался ремонтом, а мы переехали в наш дом лишь во второй половине июня, когда был практически готов первый этаж. Поэтому и с Брюсом мы познакомились еще в заповеднике. Нет, так тоже говорить неправильно. Ведь если б нас уже не было в заповеднике, мы бы с ним вообще не познакомились.

Пожалуй, надо сказать так: из-за того, что мы еще жили в заповеднике, нам повстречался Брюс.

Брюса обнаружил еще один член нашей семьи — «кавказец» Топа, или полностью Генерал Топтыгин, великолепный сторож и волкодав, и вообще, такой разумный пес, каких поискать. Мне думается, это лесная жизнь учила его уму-разуму, потому что идиотам в лесу не место. Ну а от природы он был талантлив. На рожон он зря никогда не лез, но мог постоять и за себя, и за нас.

Мы возвращались с прогулки в одну из деревень за заповедником. Даже не помню, что нам там было надо... Ах да, местный пасечник прислал нам в подарок банку меда, и отец отправил нас отнести ему лосиные рога, о которых этот пасечник давно мечтал. Вот на обратном пути, за деревней и шоссе, на самой опушке леса, Топа и рванул в кусты и начал там яростно копошиться и гавкать.

Мы с Ванькой сунулись посмотреть, в чем дело, и увидели, что Топа пытается продраться к малюсенькому комочку, застрявшему в самой гуще кустов. Мы отозвали Топу и вытащили комочек — это оказался птенец, темный и взъерошенный, еще не умеющий ни летать, ни толком ходить. Он только орать мог — и, когда он раскрывал клюв и заходился в крике, его ярко-алый рот казался больше его самого.

Мы решили взять птенца с собой — он явно выпал из гнезда и был еще таким маленьким, что, оставь мы его, не прожил бы и нескольких часов.

— Темный и оручий, — сказал Ванька. — Ты знаешь, по-моему, это настоящий ворон. А ведь ворона можно научить говорить!

Он нес птенца, я вел Топу на поводке. Хоть Топа, увидев, что мы подобрали это странное существо, и утратил к нему всякий интерес, но мало ли что могло прийти ему в голову... Птенец орал надрывно и беспрерывно.

— Есть хочет, — прокомментировал Ванька, и я кивнул в знак согласия. Ванька дал птенцу палец, птенец попробовал этот палец заглотать, но у него ничего не получалось.

Когда мы вернулись, отец был еще дома.

— Папа, мама, смотрите, кого мы нашли! — закричали мы.

Отец взял птенца и внимательно его осмотрел.

— Вроде здоров, — сказал он. — Посмотрим. Хотите его выкормить? Валяйте, действуйте. Только будьте готовы к тому, что он может умереть.

— Он не умрет! — твердо сказал Ванька. — Вон какой он крикун!

— Есть хочет, — кивнул отец. — Попробуйте для начала дать ему хлебного мякиша, размоченного в молоке. Только, пожалуй, мне сперва придется самому показать вам, как это делается. В таком возрасте они еще не умеют есть самостоятельно, и мама-сорока кладет пищу им поглубже в рот, чтобы им оставалось только проглотить одним движением...

— Сорока?! — изумились мы с Ванькой. — Разве это не ворон?

— Самая натуральная сорока. Эх вы, знатоки природы! — рассмеялся отец.