Книга #любовь, или Куда уплывают облака - Михаил Самарский

– Остальное попозже, – сказала Нестерова. – Требует доработки. Не буду же я тебе черновики давать читать.

– Можно и черновики, – возразил Семен. – А вдруг я что-то присоветую.

– В соавторы метишь? – весело рассмеялась Ленка. – Хитрюга!

Елена Нестерова вдохновилась мнением Семена и твердо решила написать целый сборник рассказов. А может быть, и целую повесть.

Глава 9

В командировке Нестеров познакомился с Маркушиным Иваном Сергеевичем. Балагур и юморист, веселый и довольно начитанный собеседник. Так вышло, что как-то после работы, сидя в баре, тот сам затеял разговор о своей дочери. Нестеров очень заинтересовался историей, поскольку она сильно походила на историю с его младшей дочерью.

– Представляешь, Виталий, – начал Маркушин, – у меня сегодня праздник.

– Поздравляю, – протянул ему руку Нестеров и, улыбаясь, добавил: – Осталось раскрыть детали.

– Дочка моя бросила своего шалопая! – объявил Иван Сергеевич и неожиданно спросил: – У тебя дети есть?

– Две дочери, – улыбнулся Виталий Васильевич.

– Во как! – воскликнул Маркушин. – Тебе, брат, еще сложнее. У меня одна, и то голова кругом идет. А возраст? Сколько твоим лет?

– Старшей – двадцать один, – ответил Нестеров и грустно добавил: – А младшей – шестнадцать.

– Вот и у меня почти такая же. Моей тоже скоро шестнадцать стукнет…

– Тоже любовь-морковь? – перебив собеседника, спросил Виталий Васильевич.

– И не говори, Виталий, – махнул рукой Маркушин и, проведя ребром ладони себе по шее, добавил: – Вот она где сидит у меня их «любовь-морковь».

Нестеров, вспомнив свою Ленку, ухмыльнулся. «Не я один мучаюсь, – подумал он. – Вот Иван тоже переживает».

– Что случилось? – спросил Виталий Васильевич.

– Влюбилась в какого-то шалопая и бегает за ним, как собачка.

– Так ты же сказал, что бросила уже, – поправил Нестеров.

– Да-да! Точно! – радостно воскликнул Маркушин и перекрестился. – Слава богу! Сегодня жена звонила, сказала, что разбежались. Хотя ты знаешь, скажу тебе честно, я не удивлюсь, если они завтра помирятся.

– А что за парень-то? – спросил Нестеров. – Совсем уж никудышный?

– Да какой там парень! – Иван Сергеевич ударил по столу кулаком. – Вот ты не поверишь, Виталя, это не парень, а какой-то клоун. Я когда его первый раз увидел, меня чуть инфаркт не хватанул. Ну, представь себе такую картину, – Маркушин поднял руки вверх и начал с их помощью описывать своего несостоявшегося зятя: бока вот тут на голове лысые, в смысле остриженные, уши торчат, как локаторы, а посредине вот такой, сантиметров десять гребень, словно грива у коня. Впрочем, он на коня и похож. Я спрашиваю у своей Лильки: это что означает? И ты представляешь, она так спокойно мне заявляет: папа, да это просто такая прическа. Не, ты понимаешь, Виталий, это, оказывается просто прическа. А когда я увидел его руки, я и вовсе чуть с ума не сошел. На них живого места нет – весь в татуировках: какие-то драконы, пауки, пучеглазые человечки. И что ты думаешь? Доча моя уперлась, говорит: жить без него не могу. Будете запрещать встречаться, убегу из дома.

– Ну, а так сам по себе хоть что за человек? – спросил Нестеров.

– Да я, в общем-то, подробно о нем ничего и не знаю, – пожал плечами Маркушин. – Но, судя по виду, что там может быть? Нормальный человек разве будет так издеваться над своим внешним видом?

– Возраст у них такой, – ухмыльнулся Виталий Васильевич, – перебесится, может, нормальным человеком станет.

– Да пора бы уже и перебеситься, ему уже под двадцать лет, – тяжело вздохнул Маркушин.

– А в армию не собирается?

– Лилька говорит, что он этот, как его… тьфу, черт, забыл, ну, напомни… Ну эти, которые оружие в руки не берут…

– Пацифист, что ли? – подсказал Нестеров.

– Ага, точно, – закивал Иван Сергеевич, – он самый, пацифист.

– Так для них альтернативная служба предусмотрена, сейчас необязательно с автоматом бегать по полигону.

– Ну, я не знаю подробностей. Из них нужно все щипцами вытаскивать – какие-то секреты, тайны, личная жизнь. Ой, распустили мы молодежь, ой как распустили… У тебя-то как? Все нормально?

– Да тоже всякое бывает, – уклончиво ответил Нестеров, – старшую замуж отдаю, а младшая… Пока в школе учится.

– Женихается? – усмехнувшись, спросил Маркушин.

– А куда без этого? – развел руками Виталий Васильевич.

– Ну, а ты хоть видел его? Что за парень?

– Пока не видел, – помотал головой Нестеров, – только слышал, но хорошего тоже мало. Двоечник и хулиган.

Маркушин аж вскрикнул:

– Ну вот что ты будешь с ними делать? Я одного не могу понять: почему их тянет на вот этих… на… разгильдяев? Вокруг столько пацанов нормальных, нет же, им нравятся всякие… Не могу понять, – сокрушался Маркушин. – Чего им не хватает? У меня дочь ни в чем отказа не знает. Компьютер? Получи. Ноутбук – пожалуйста. Айфоны, айпады – самые последние модели. Шмотки, косметика, парфюмерия – у жены, наверное, столько нет. Не знаю, Виталий, не знаю. Вот теперь живи и бойся, с одним разбежалась, в кого в следующий раз втрескается, одному богу известно. Хочешь, я тебе секрет открою? – заговорщически спросил Иван Сергеевич.

– Валяй! – рассмеялся Виталий Васильевич.

Маркушин посмотрел по сторонам, словно кто-то мог их подслушивать, и тихо сказал:

– А я ведь помог им расстаться!

– Каким образом? – удивленно спросил Нестеров.

– Способов много, – собеседник потер друг о дружку ладони, – главное, все просчитать. Мне Лилькина одноклассница помогла. Ее мать работает у меня на фабрике. Ну, как-то разговорились, так, мол, и так. Она и говорит мне: а давай его скомпрометируем, ну, в смысле, этого – гривастого. В общем, что-то они там сочинили, наговорили, и у Лильки с этим кадром пошли разногласия. Я своей сотруднице даже премию выписал. За идею поощрил! Ну а что делать? Не мытьем, так катаньем. Дочку спасать как-то нужно! Перед отъездом в командировку я от жены узнал, что влюбленные стали реже встречаться. А вот сегодня новость такая – наконец-то расстались. Конечно, может, и помирятся, но если уже появилась трещина, то рано или поздно разбегутся все равно. Да и я не буду сидеть сложа руки, чем смогу помогу! – Маркушин подмигнул Нестерову.

После этого разговора мысль о том, что дожидаться расставания необязательно, а можно ему посодействовать, поселилась в голове у Нестерова.

В тот вечер Виталий Васильевич в гостинице долго не мог уснуть.

«Почему девчонкам из нормальных, благополучных семей западают в душу так называемые «плохие» парни? – думал, лежа в постели, Ленкин отец. – Ведь ждать спокойной и счастливой жизни с такими персонажами просто глупо. Хотя скорее всего девчонок, вероятно, привлекает смелость, которая постепенно превращается в безрассудность, нравится показная независимость, со временем превращающаяся в безответственность, а отвага и вовсе может превратиться в жестокость. Переделать «плохого» парня, мне кажется, невозможно. Как когда-то говорила моя мать: горбатого могила исправит. Хотя зря я так. Сказать, что мы были «хорошими», тоже нельзя. Но пришло время, и взялись за ум. А как узнать наперед, возьмется он за ум или нет? Вот, к примеру, Ленкин Семен. Что его ждет впереди? Да его-то ладно. Что с ним ждет мою дочь? В театр он ее не пригласил, в музей тоже. А вот где находится ОВД, она уже знает. Опыт? Согласен, даже негативный опыт иногда полезен. Но это, если рассуждать о чужих детях. А когда речь идет о собственной дочери, тут покою места нет, сердце кровью обливается. Как ей объяснить, что непутевый парень все равно рано или поздно ее бросит? Но время и нервы будут безвозвратно утеряны. Зачем это? Только ради негативного опыта? По-моему, это наиглупейшее занятие…»