Книга Смерть в губернском театре - Игорь Евдокимов

пятнами крови поблизости от дома Селезнева также пока не было найдено.

– И что же вы предлагаете, в таком случае? – спросил Василисов.

– На мой взгляд, необходимо обыскать дома оставшихся участников труппы, о нахождении которых в момент убийства Селезнева мы ничего не знаем. Это сам антрепренер, Митрофан Федорович Прянишников, а также актрисы – мать и дочь Остаповы… – Константин помедлил, осознавая, как на это отреагирует Руднев, но все же закончил. – И, конечно же, Елизавета Костышева.

– Эк вы хватили, однако, – скорчил недовольную гримасу Василисов. – Прянишникова трогать запрещаю. Он уважаемый член общества, мировой судья. Я не вижу достаточных оснований, чтобы обыскивать его дом и раздувать скандал. Что касается актрис… Черт с вами! Думаете, это дело женских рук?

– Боюсь, что сейчас ничего нельзя исключать.

– Хорошо. Я вызову к себе судебного следователя и велю ему заняться следствием в указанном направлении. Он передаст мои пожелания приставу, чтобы не ставить под удар вас.

– Премного благодарен, – с чувством кивнул Константин.

– Что-то еще?

– Да, всего одна просьба. Раз Осип Эдмундович больше не является основным подозреваемым, можно ли ходатайствовать о его освобождении?

Василисов не стал отвечать сразу. Вместо этого он встал, прошелся по кабинету и остановился у окна, погруженный в свои мысли. Наконец, он вновь повернулся к Черкасову.

– А не приходило ли вам в голову, что у режиссера Вайса может быть сообщник? Человек, который убил сразу двух зайцев, да проститься мне сей каламбур: лишил нас свидетеля, что мог бы подтвердить виновность Осипа Эдмундовича, да еще и пока сам возможный преступник сидит под арестом, тем самым отводя от него подозрения.

– Мне кажется это маловероятным, – честно ответил Константин.

– Сколь бы ни было это «мало», но вероятность все же остается. Убийство Филимоновой вызвало в городе недовольство. Вчерашняя гибель Селезнева его усугубит. В таких обстоятельствах я не вижу возможности отпускать единственного подозреваемого. В конце концов, наличие у него дома яда никто не отменял.

– Но…

– У вас есть доказательства – и я имею в виду неопровержимые – его невиновности? – оборвал его чиновник.

– Нет, – понуро констатировал Черкасов.

– Тогда идите и занимайтесь расследованием, – Василисов сел за стол и открыл папку с документами, давая понять, что аудиенция закончена.

***

Тем же вечером Павел и Константин встретились во флигеле у учителя за традиционной игрой в шахматы. Этому их распорядку могли помешать только самые экстраординарные обстоятельства. Единственная уступка, на которую пошли игроки – это перенесли в свои вечерние встречи домой или в кафе, ибо темнело все же раньше, а вечерний холод не позволял привычно провести несколько часов в беседке на бульваре.

Именно поэтому, вздумай кто заглянуть в уютно горящее теплым светом окошко флигеля на Стрелецкой улице, нашел бы он наших героев задумчиво склонившимся над шахматной доской. Константин был заметно угрюм и несколько рассеян. Он уже успел пересказать другу беседу с Василисовым, не забыв упомянуть и о не самой прозрачной угрозе. Единственное, о чем коллежский регистратор предпочел промолчать – это о грядущих обысках. Но даже выговорившись, Черкасов оставался печален.

– Знаешь, – задумчиво сказал Павел. – если мой ученик начинает мне жаловаться на что-то, я обычно задаю вопрос: «А что вы можете с этим поделать?». Потому – Константин, что ты можешь с этим поделать?

– Ничего, – мрачно ответил друг. – Невиновный сидит в тюремном замке, а я ничего не могу с этим поделать. Я думал, что хотя бы при поддержке Василисова я смогу что-то сделать с этой порочной практикой, но… Завтра я пойду к нему на прием и попрошу исключить меня из этой его группы!

– И сделаешь большую ошибку, – покачал головой Павел. – Сейчас в тебе говорят чувства, а они – дурные советчики. Тут нужна холодная голова.

– И что мне она даст?

– Не тебе. Сейчас мы говорим не о тебе. И даже не об Осипе Эдмундовиче. Мы говорим о десятках таких людей, как он. Мы говорим обо всем городе, если уж на то пошло. Как ты думаешь, сколько человек в твоей полицейской части сейчас мучаются угрызениями совести от того, что, возможно, в тюрьме находится невиновный человек?

– Думаю, ни одного.

– И какой у этого невиновного шанс на справедливость, если ты отказываешься за него бороться?

– Я не отказываюсь! – вскинулся Константин. – Но…

– Нет, именно это ты и делаешь. Можешь упрекнуть меня в цинизме, но скажи-ка, кто тебе более выгоден в качестве начальства, Богородицкий или Василисов?

– Они оба хороши…

– Э, нет, брат, – усмехнулся Руднев. – Из того, что я знаю о Богородицком, можно сделать простой вывод – ему осталось недолго. Либо его помощник окончательно пропьется и проворуется, либо он сам, либо его просто уберут, ибо мужчина уже немолодой. На его место придет новый человек, и далеко не факт, что он будет лучше. Но, скорее всего, он приведет с собой своих людей и расставит их на нужные должности. И ты ему будешь не нужен.

Словно бы в доказательство этого заявления, Павел нагло съел у друга слона и объявил шах.

– Теперь давай посмотрим на Василисова. Это птица совсем другого полета. Он стоит над всем полицейским управлением. Отвечает перед губернатором лично. Семен Владимирович далеко пойдет. И ты, мой друг, его чем-то заинтересовал. Если ты не разочаруешь чиновника особых поручений при губернаторской особе, а наоборот, оправдаешь его доверие, то он этого не забудет. И в случае смены власти в I-ой полицейской части явно не даст тебя в обиду. А учитывая твою пугающую многих честность и ответственность, это поможет тебе оказаться в должности, куда ты, при обычных обстоятельствах, никогда бы не попал. И где ты, с твоими качествами, что делают тебя таким неудобным для полицейского управления, но таким нужным нашему городу, сможешь помочь людям, вроде Вайса.

В ответ на рокировку Константина Руднев двинул вперед свою пешку. Та достигла 8-й линии, где ловким движением руки учитель превратил ее во второго ферзя.

– Тебе мат, кстати, через два хода, но ты не расстраивайся, а послушай умного человека.

– Это тебя что ли? – невольно улыбнулся Константин.

– Нет, это Василисова. Говоришь, его напутствием было пойти и заняться расследованием? Вот и вперед!

Довольный Руднев протянул другу руку, обозначая конец партии. И Константин, с куда более легким сердцем, чем пять минут назад, с удовольствием ее пожал.

Глава десятая

«Круг сужается»

Как и обещал Василисов, на следующее утро судебный следователь рекомендовал приставу провести обыски у актрис. Богородицкий, в свою очередь, передал приказ своим помощникам. Шалыгин сразу же объявил, что отправиться