Книга Часовые Запада - Дэвид Эддингс

- Выше, но не такой плотный. Сам король Черек Медвежьи Плечибыл семи футов ростом, и все его сыновья были очень крупными мужчинами. ДрасБычья Шея был как ствол дерева. Он заслонял собой небо. Железная Хватка былтоньше, его отличали всклокоченная черная борода и пронизывающий взгляд голубыхглаз. К тому времени, когда они с Бельдаран поженились, его борода и волосы ужебыли тронуты сединой; но несмотря на это, мы все чувствовали что от негоисходит какая-то детская невинность. Та же невинность, которая исходит отЭрранда.

- Ты его, по-видимому, очень хорошо помнишь. Для меня онвсегда останется человеком-легендой. Все слышали о его подвигах, но мы незнаем, каким он был на самом деле.

- Нет ничего удивительного в том, что я знаю его лучшедругих. Ведь я чуть было не вышла за него замуж.

- За Железную Хватку?

- Алдур приказал отцу отдать одну из своих дочерей заРивского короля. Отцу нужно было выбирать между Бельдаран и мной. По-моему,Старый Волк сделал правильный выбор, но с тех пор у меня к Железной Хваткеособое отношение. - Она вздохнула и печально улыбнулась. - Не думаю, что сталабы ему хорошей женой, - сказала она. - Моя сестра Бельдаран была нежной, мягкойи очень красивой. А мне не хватало ни мягкости, ни привлекательности.

- Но ты же самая прекрасная женщина на свете, тетушка Пол, -быстро возразил Гарион.

- Спасибо тебе за эти слова, Гарион, но в семнадцать летвряд ли меня можно было назвать хорошенькой. Я была слишком высокой и боевой. Япостоянно ходила с разбитыми коленками и перепачканным лицом. Твой дед никогдаособенно не заботился о том, как выглядит его дочь. Иногда в течение месяца кмоим волосам не прикасался гребень. Мне ужасно не нравились мои волосы. УБельдаран они были мягкие и золотистые, а мои - как лошадиная грива, и потомэта ужасная белая прядь. - Она рассеянно коснулась гребнем белого локона надлевой бровью.

- А как она появилась? - с любопытством спросил он.

- Твой дед дотронулся до меня рукой, когда впервые увидел, -тогда я была еще младенцем. И прядь мгновенно побелела. У нас у всех свои отметины.У тебя пятно на ладони, у меня эта белая прядь, у твоего деда пятно прямо надсердцем. У всех они в разных местах, но обозначают одно и то же.

- Что они обозначают?

- Они показывают, кто мы такие. - Она развернула Эрранда ипосмотрела на него, поджав губы. Затем легко коснулась завитков у него заушами. - Ну вот, как я говорила, в молодости я была дикой и своенравной и вовсене хорошенькой. Долина Алдура не очень подходящее место для девочки, а старыеколдуны, каждый со своими причудами, вряд ли могут заменить мать. Они даже непонимают, что от них требуется. Помнишь то большое старое дерево посредиДолины?

Гарион кивнул.

- Однажды я забралась на него и просидела там две недели,прежде чем кто-то заметил, что я давно не путаюсь под ногами. От этого девочкачувствует себя покинутой и нелюбимой.

- А как ты наконец выяснила, что ты действительно прекрасна?

Она улыбнулась.

- Это уже другая история, дружок. - Она посмотрела ему прямов лицо. - Ну что, может, мы перестанем ходить вокруг да около?

- Ты о чем?

- Да это твое письмо про вас с Сенедрой.

- Ах, вот что. Я, наверное, не должен был тебя этимбеспокоить, тетушка Пол. В конце концов, это моя проблема. - Он смущенно отвелглаза.

- Гарион, - твердо сказала она, - в нашей семье нет такогопонятия, как личная проблема. Пора бы тебе уже это знать. Что же все-таки у васне получатся с Сенедрой?

- Ничего не получается, тетушка Пол, - в отчаянии произнесон. - Ведь я очень занят государственными делами, а она хочет, чтобы я проводилс ней каждую минуту, как раньше. Теперь мы целыми днями друг друга не видим. Мыбольше не спим в одной постели и... - Он вдруг вспомнил про Эрранда и неловкокашлянул.

- Ну что, - обратилась Польгара к Эрранду, словно ничего непроизошло, - по-моему, ты уже прилично выглядишь. Давай-ка ты наденешь свойкоричневый шерстяной плащ и пойдешь разыщешь Дарника. А потом вы вдвоем можетепойти в конюшню и навестить жеребца.

- Хорошо, Польгара, - согласился Эрранд и, соскользнув стабуретки, пошел за плащом.

- Он очень милый мальчик, правда? - обратился Гарион кПольгаре.

- Как правило, да, - ответила та. - Правда, он почему-тосчитает, что жизнь проходит зря, если ему не доводится пару раз в месяцсвалиться в воду.

Эрранд поцеловал Польгару и направился к двери.

- Скажи Дарнику, что я разрешила вам сегодня утромпоразвлекаться, - сказала она ему и в упор посмотрела на Гариона. - Сдаетсямне, что я буду сильно занята.

- Хорошо, - сказал Эрранд и вышел в коридор.

Он лишь на мгновение задумался о проблеме, из-за которойГарион и Сенедра были столь несчастны. Польгара взяла дело в свои руки, иЭрранд знал, что она все уладит. Сама проблема была пустячная, но она каким-тообразом разрослась до чудовищных размеров. Эрранд знал, что малейшеенепонимание может иногда терзать, как скрытая рана, а слова, сказанные в спешкеи сгоряча, жгут словно раскаленные угли. Он также знал, что Гарион и Сенедраочень любят друг друга. Если они оба это осознают, то от нынешнего раздора неостанется и следа.

Коридоры в ривской цитадели освещали факелы, просунутые вжелезные кольца, которые крепились к каменным стенам. Эрранд прошел по широкомупереходу, ведущему к восточной части крепости. Там он остановился и выглянул водно из узких окон, пропускавших узкую полоску серо-стального света. Цитадельвозвышалась над всем городом, и утренний туман все еще окутывал каменные зданияи узкие, мощенные брусчаткой улочки. Здесь и там мерцали освещенные окна. Надостровным королевством витал свежий солоноватый запах моря. Древние камницитадели словно до сих пор источали дух одиночества и заброшенности, которыйохватил воинов из свиты Ривы Железной Хватки, когда они впервые увидели этотмрачный, открытый непогодам скалистый остров, поднимавшийся из свинцового моря.Эти камни также хранили суровое чувство долга, заставившее риванцев заселитьэтот город и эту крепость, навсегда защитившую Шар Алдура.

Поднявшись вверх по ступеням, Эрранд увидел Дарника, которыйстоял у стены и глядел сквозь бойницу на Море Ветров, бесконечно катящее своиволны к скалистому берегу, который они лизали своими длинными языками.

- Значит, она закончила тебя причесывать, - заметил Дарник.

Эрранд кивнул.

- Да, наконец-то, - процедил он сквозь зубы. - Мне мало непоказалось.

Дарник расхохотался.

- Нам ведь с тобой не трудно смириться кое с чем, если ейэто нравится, правда?