Книга Миф. Греческие мифы в пересказе - Стивен Фрай

Он захромал вперед.

— Насколько я понял, назначено какое-то вознаграждение?..

Афродита потупилась, прикусив губу. Арес зарычал и подался вперед, но Зевс придержал его. Остальные боги расступились, пропуская маленького уродца, и тот поковылял туда, где сидела в узилище золотого трона Гера. От одного прикосновения его пальцев подлокотники трона разжали хватку и освободили Геру[74]. Она встала, разгладила и одернула платье, всем своим видом сообщая, что положение было в ее власти от начала и до конца. Афродита вспыхнула. Как же так!

То был миг сладостного возмездия Гефеста, однако его глубинно благая натура не позволила ему злорадствовать. Вопреки — а может, и благодаря — припадкам чувства отверженности, какие он претерпевал всю жизнь, не гнев им двигал и не обида, а лишь желание порадовать, принести пользу и ублажить. Он понимал, что безобразен, и знал, что Афродита его не любит. Понимал и то, что, заяви он свое право на этот приз, она предаст его и будет то и дело прыгать в койку к его братцу Аресу. Гефест ликовал, что вернулся домой, этого достаточно.

Что же до Геры… Та отнюдь не признала, что это расплата за жестокое и противоестественное материнское предательство, и хранила высокомерное ледяное молчание. Все лучшее, что в ней было, втайне гордилось своим старшеньким, и со временем она искренне полюбила его — как все остальные олимпийцы.

Гефест еще понаделает подарков и Афродите, и всем богам и покажет себя достойным членом божественной дюжины. Под кузницу ему дали целую горную долину. Та кузница станет величайшей и самой продуктивной мастерской на свете. В помощники себе он взял циклопов, а те и сами были, как мы уже убедились, мастерами высочайшего уровня. Они учили его тому, чего пока не умел Гефест, и все вместе, работая под его началом, сотворили замечательные предметы, которые впоследствии изменили мир.

Гефест — бог огня и кузнецов, ремесленников, скульпторов и металлургов — обжился дома. Его римское имя — ВУЛКАН, оно запечатлено в «вулканах» и «вулканизованной резине»[75].

Свадебный пир

Разлетелись свежие приглашения на свадьбу Зевса и Геры, поспешно дополненные и женитьбой Афродиты и Гефеста. Все приглашенные на двойную свадьбу подтвердили явку — с восторженной радостью. Ничего подобного в Мироздании пока не происходило, но и Мироздание доселе не видывало богини, похожей на Геру, со всем ее собственничеством и неукротимым стремлением к порядку, церемонности и семейному достоинству.

Нимфы деревьев, рек, ветерков, гор и океанов неделями напролет только об этой свадьбе и говорили. Лесные обитатели — похотливые фавны, а также крепкие шероховатые дриады и гамадриады — тоже отправились к Олимпу из всех лесов, рощ и чащ. В честь брачной церемонии Зевс даже простил некоторых титанов. Не Атланта, конечно, и не давно изгнанного Кроноса, однако самых безобидных и наименее лютых — Иапета и Гипериона, среди прочих, — помиловали и вернули им свободу.

Чтобы подбавить задора и без того лихорадочно ожидаемому торжеству, Зевс объявил состязание: кому удастся изобрести лучшее и самое необычное свадебное блюдо, тот сможет просить о любой услуге — у самого Зевса. Бессмертные рангом пониже, а также звери с ума посходили от возбуждения: замечательная возможность блеснуть. Мыши, лягушки, ящерицы, медведи, бобры и птицы насобирали рецептов и принесли их Зевсу и Гере. Были там торты, булки, пирожные, супы, террины из шкуры угря, каши из мха и плесени. Все сладкое, соленое, горькое, кислое и пряное разместилось на небольших помостах — на пробу Владыке, Владычице и всем богам.

Но сначала состоялось бракосочетание. Первыми женились Афродита и Гефест, следом Гера и Зевс. Службу с очаровательной простотой провела Гестия: помазав всех четверых благовонными маслами, она кадила душистый дым и пела глубоким музыкальным голосом гимны семейного союза, служения и взаимного почтения. Семья и гости взирали, многие шмыгали носами и смаргивали слезы. Фавн, бестактно ляпнувший между подавленными всхлипами, что Афродита с Гефестом — чарующая пара, получил быстрый злой пинок под зад от полыхавшего негодованием Ареса.

После официальной части пришло время определить победителя великого кулинарного конкурса. Зевс с Герой не спеша прохаживались вдоль помостов, обнюхивали, тыкали пальцами, ощупывали, пробовали, пригубливали и облизывали все предложенные творения, как заправские ресторанные критики. Участники стояли по ту сторону столиков, затаив дыхание. Когда Зевс одобрительно кивнул пружинившему желе из гибискуса, жуков и грецких орехов, его создательница — юная цапля по имени Маргарита — взбудораженно вскрикнула и тут же рухнула в обморок.

Но приз достался не ей. Победило с виду скромное подношение застенчивого созданьица по имени МЕЛИССА. Она предложила богам малюсенькую амфору, наполненную почти до краев липкой тянучкой янтарного оттенка.

— Ах да, — сказал Зевс, макая палец и всезнающе одобрительно кивая. — Сосновая смола[76].

Но не сосновая смола была в том горшочке, а нечто совсем иное. Нечто новое. Нечто клейкое, но не вязкое, тягучее, но не застойное, сладкое, но не приторное — и душистое, с ароматом, от которого все чувства бесновались от удовольствия. Мелисса назвала это «мёд». Гере, когда съела она ложку этого вещества, показалось, что дух великолепнейших полевых цветов и горных трав танцует и напевает прямо у нее во рту. Зевс облизнул тыльную сторону черпала и замычал от удовольствия. Муж с женой глянули друг на друга и кивнули. Можно было дальше не совещаться.

— Кхм… хм… уровень в этом году… оказался достойным, — сказал Зевс. — Все молодцы. Но мы с владычицей Герой единодушны. Этот… ах… мёд — первое место.

Все остальные создания, стараясь скрыть расстройство, изобразили бурную радость и образовали полукруг, а Мелисса двинулась вперед получать награду — исполнение желания, которое обещал Владыка всех богов самолично.

Мелисса была крошкой, а пока перемещалась к возвышению для победителя, показалась еще мельче. Она подлетела (ибо умела летать, вопреки тому, что казалась слишком громоздкой и пухлой не там, где надо) к лицу Зевса как осмелилась близко и прожужжала ему вот такие слова: