Книга Особенности национальной бюрократии. С царских времен до эпохи Путина - Алексей Щербаков

Прибавьте сюда отношение высших чиновников — когда в этой среде любили выскочек? В общем, на Александра круто надавили, и он был вынужден отправить Сперанского в отставку и в ссылку в Нижний Новгород. Потом его, правда, назначили губернатором Пензы, а следом — генерал-губернатором Сибири, а позже Сперанский попал и Государственный совет. К правительственной работе чиновник вернулся только при Николае I. Он произвел грандиозную работу, составив с 1826 по 1830 год «Свод законов Российской империи». Это сборник, состоящий из 45 громадных томов, которые не всякий осилит поднять. Подобного до него никто не смог сделать аж с «Соборного уложения» 1647 года! Но Сперанский осознал ошибки юности и вперед с проектами реформ больше уже не лез.

* * *

Но вернемся к тому, что осуществить все-таки удалось. Была создана новая административная система. Ее структуру стоит помнить при чтении русской художественной литературы.

«Управление каждого министерства вверяется лицу, по непосредственному … его величества избранию определяемому со званием министра, главного директора или главноуправляющего» (М. Сперанский, далее цитаты тоже из него).

Министр имел товарища (заместителя), но принимал решения и за все отвечал он лично. При них существовали также совет министра, общее присутствие отделений, канцелярия министра, а также «особенные установления, при некоторых министерствах состоящие». Основной структурной единицей министерств были департаменты во главе с директором, делившиеся на отделения с начальником, низшей управленческой единицей были столы со столоначальником. Для ведения делопроизводства полагался секретарь. Для хранения документов создавался архив.

Совещательным органом в министерстве «для рассмотрения дел, требующих по важности их общего соображения» являлся Совет министра (в военном и иностранных дел — коллегии), который создавался из директоров департаментов под председательством министра (его товарища или директора департамента). При этом «во всех министерствах в Совет могут быть прилагаемы, по усмотрению министра и по свойству дел, члены посторонние, как-то: владельцы заводов по мануфактурам, знаменитое купечество по делам коммерческим и тому подобные».

В компетенцию Совета министра входили самые важные дела. «Все дела и предположения, требующие нового учреждения или важных перемен в разных частях управления», «случаи, требующие дополнения законов и учреждений, пояснения оных, или отмены и исправления», «предположения о новых заведениях», «новые изобретения», «приобретения в казну или отдача из казны казенного имущества», «требование сумм … на действие всех частей, подчиненных министерству, и в особенности употребление их на новые заведения», «рассмотрение годовой сметы расходов и годовых отчетов», «составление условий на подряды, поставки и другие предприятия», «производство подрядов по разным частям … в ведении министерства», «рассмотрение донесений чиновников, посылаемых для обозрения и освидетельствования разных частей, управляемых департаментом», «рассмотрение … доносов по делам важным» и «дел по упущениям разных чиновников и решение о предании суду», «производство в чины и определение наград», а также «разные неудовольствия и жалобы служащих и частных людей на департаменты, если министр найдет их заслуживающими внимания».

На уровне департаментов действовала примерно та же схема.

Было регламентирована и кадровая политика. Министры и заместители назначались лично императором. Директоров департаментов император утверждал с подачи министра. Начальники отделений назначались по представлению руководителей департаментов, но министр «представляет их на… утверждение» царя. Остальных чинов назначал министр по представлению руководителя подразделения; последний мог решать кадровые вопросы лишь в отношении «нижних канцелярских чинов».

В таком же порядке осуществлялись и увольнение, представление к наградам, а также отдача под суд. Посмотрев эту схему, становится понятно, что такое на практике «своя рука наверху». К примеру, начальник отдела не мог уволить смертельно надевшего ему чиновника, если директор департамента по какой-то причине ему покровительствовал. И наоборот. Вспомните Чичикова, который добился повышения, ухаживая за перезрелой дочкой своего начальника.

Министерству подчинялись дочерние учреждения в губерниях, которые «исполняют предписания его с точностию и беспрекословно». И вот что интересно: «…если подчиненное начальство получит предписание от министра по … делу, которое не принадлежит к его министерству, то, не чиня по оному исполнения, оно обязано испросить разрешения от того министра, к коему относится предмет предписания». То же самое распространялось и на нижестоящие подразделения. Вот вам то, что называется «ведомственными барьерами». «Смежные» дела при такой системе могут решаться до морковкина заговеньяй.

* * *

Для особо любопытных привожу весь цикл прохождения бумаг в бюрократических структурах Российской империи, взятый со специального портала «Документ. ru». Вы напрягитесь и вникните!

«Дела, направленные в министерство, могли попасть в канцелярию министра или непосредственно в департаменты. В канцелярию министра поступали указы и повеления верховной власти, переписка министра с другими министрами и главноуправляющими, губернаторами и вообще лицами равного звания. Представления от подчиненных органов направлялись министру в случае крайней важности или срочности. На его имя поступали отзывы на его предписания и жалобы на решения департаментов, а также секретные дела.

Непосредственно в департаменты поступала переписка с другими учреждениями и лицами, равного положения и подчиненными, представления от подчиненных учреждений, предписания министра и дела из его канцелярии с резолюцией министра.

Все поступающие в министерство дела делились на три категории: текущие дела (дела, поступавшие на общих основаниях в соответствии с установленным порядком) — донесения, ведомости, представления, переписка и др.; чрезвычайные дела — для их решения требовалось принятие новых постановлений, или дела по обнаруженным злоупотреблениям; дела, “не терпящие времени”, или срочные. Дела чрезвычайные и срочные рассматривались в первую очередь.

О поступивших делах министру докладывал директор его канцелярии, директору департамента — правитель дел канцелярии департамента. Эта стадия являлась, по сути, предварительным рассмотрением дела и не влекла за собой никаких решений, но определяла дальнейший ход бумаги в министерстве. Общий порядок движения дел в министерствах строго регламентировался, и редкое дело могло избежать участи пройти весь путь его подготовки и рассмотрения — от отдельного стола в составе того или иного отделения, через директора департамента, а нередко и общего присутствия департамента или объединенного присутствия нескольких департаментов (в случае крайней сложности дела) до министра, а иногда и совета министра, смотря по сложности дела. Это касалось и дел, поступавших на имя министра и решавшихся его властью. Кроме того, первоначально в министерском делопроизводстве преобладал “коллежский” порядок составления документов, при котором рассмотрение каждого вопроса требовало повторения “слово в слово” всех предыдущих документов. Дела при этом достигали огромных размеров. С течением времени (примерно к середине XIX в.) сложился новый порядок изложения дела в форме краткой записки — изложения только самого существа вопроса. Все это превращало документооборот учреждений в сложный иерархически организованный процесс, длительный по времени, учитывая, что основными инструментами канцелярии были перо и бумага, а единственной системой регистрации — журнальная. Автор известного “Руководства к наглядному изучению административного течения бумаг в России” (1856 г.) М.Н. Катков называет 54 делопроизводственных операции при рассмотрении дела в Губернском правлении, 34 — в департаменте министерства, 36 — в Комитете министров.