Книга Особенности национальной бюрократии. С царских времен до эпохи Путина - Алексей Щербаков

Документы, создававшиеся в процессе “производства дела”, можно разделить на две группы: документы, составлявшие внутреннее делопроизводство учреждения (записки, справки, выписки, журналы заседаний, регистрационные журналы, настольные реестры и др.), и документы, поступавшие в учреждение из других учреждений и отправлявшиеся в другие учреждения, в том числе — “исполнительные бумаги”».

Как вам? Заметим, что это не российская экзотика. Все данные штуки Сперанский списал с английских аналогов. А в ту пору Великобритания по размерам была куда больше России — тем более что ее колонии были разбросаны по всему свету.

Но интереснее другое. Эта процедура прекрасно иллюстрирует еще одну закономерность бюрократии: некомпетентное принятие решений. Представьте, в такой-то отдел такого-то департамента, допустим, Министерства народного просвещения, из Нижегородской губернии приходит бумага. Тема не очень важная, но требующая «особого постановления». Нужно что-то либо разрешить либо не разрешить. Она попадает в руки, допустим, к столоначальнику Иванову. Тот приказывает своим подчиненным подобрать материал — и видит, что дело не очень простое. Вернее, простое, но он, столоначальник Иванов, должен принять решение. Точнее, рекомендовать его начальству. А ему это надо? Он обставляет дело так, что решение должен принять вышестоящий чиновник. Но тот меньше разбирается в ситуации — и тоже отправляет наверх двусмысленную бумагу. С одной стороны… С другой стороны… В результате дело добирается до такого уровня, где чиновник уже просто не понимает, о чем речь идет. Но он-то полагает: внизу владеют сутью вопроса! И раз внизу сомневаются… Значит — проще всего не разрешить. Спокойнее будет.

Могут возразить: но начальник вправе вернуть чиновнику дело и потребовать, чтобы он высказал определенное мнение. Может. Но обычно не делает. Потому что иначе зачем он сидит на своем месте?

Приведенная система делопроизводства иллюстрирует и так называемый «Закон тысячи». Он гласит: учреждение, в котором работают более тысячи сотрудников, становится «вечной» империей, создающей так много внутренней работы, что больше не нуждается в контактах с внешним миром. Потому-то чиновники и глядят на посетителей со стороны как на рвотное. Нет, не потому, что они бездельники. У них и без вас дел хватает.

Вы можете сказать: теперь появились множительная техника, компьютеры и все такое прочее. Правильно, появились. Но, как мы увидим дальше, это ровным счетом ничего не меняет. Работы для бюрократов меньше не становится.

* * *

Есть еще один важный вывод из всего сказанного. А кто в результате управлял государством? Данную систему принято называть «централизованным бюрократическим аппаратом абсолютной монархии». То есть страны, где император вроде бы является единственным никому не подконтрольным властителем. Так-то оно так. Но…

Обер-прокурор Первого департамента Сената А.А. Половцов в 1874 г. справедливо отметил, что «самодержавное правление самодержавно только по имени; ограниченность средств одного человека делает для него всемогущество невозможным; государь зависим от других, от лиц, его окружающих, от господствующих мнений, от других правительств, от сложившихся в человечестве сил, то прямо, то косвенно выказывающих свое влияние».

Вот и все. Если нет Наполеона, управляет аппарат.

Триумф столоначальников

В 1825 году Александр I умер. Новый император Николай I понимал, что на повестке дня по-прежнему стоит актуальнейший для России вопрос: освобождение крестьян. Его готовил еще Александр I, но нарвался на такое мощное сопротивление, что вынужден был сдать назад. Николай являлся более крепким человеком — но и он понимал трудность «перестройки». Я не зря употребил этот термин. Мы все были свидетелями, как с размаху и с налета стали реформировать советскую систему. И что из этого вышло — тоже видели. У Николая Павловича Романова мозгов в голове было больше, чем у Михаила Сергеевича Горбачева. Он не хотел обвала своей страны.

Но для того чтобы если не перевернуть мир, то хотя бы провести радикальные реформы, нужна точка опоры. Точнее — общественный слой, на который можно опереться. И Николай обратил свой взор на бюрократию. Возможно, в этом сыграло роль и то, что среди декабристов было очень немного штатских чиновников. Это, в общем-то, понятно. Бюрократ — не офицер. Рисковать головой не в его природе. Да и вообще чиновники не любят резких перемен.

Николай I полагал, что справится с руководством чиновничьей армией. Император обладал феноменальной памятью и исключительной работоспособностью, он «проводил за работой восемнадцать часов в сутки из двадцати четырех, трудился до поздней ночи, вставал на заре, спал на твердом ложе, ел с величайшим воздержанием, ничем не жертвовал ради удовольствия и всем ради долга и принимал на себя больше труда и забот, чем последний поденщик из его подданных» (А.Ф. Тютчева). В задачу Николая входило создать из административного аппарата идеальный инструмент для реализации своих целей.

Что же касается милых особенностей бюрократии… Это сейчас мы такие умные. Но ведь наверняка через сто лет потомки, изучая историю конца ХХ — начала XXI века, будут удивляться: как же эти придурки таких простых вещей не понимали… В XIX веке люди воспринимали все общественные структуры как механизмы. Соответственно, сбои в работе администрации объясняли двумя причинами. Чиновники плохо работают. Значит, надо их либо сменить, либо кнутом или пряником заставить работать хорошо. Если же это не помогает — «усовершенствовать конструкцию» механизма. Что административный аппарат живет по собственным законам, никому и в голову не приходило.

Николай взялся за дело. И с самого начала пошел по очень скользкому пути. Он стал прилаживать к административному аппарату дополнительные детали. В министерствах увеличилось количество департаментов, внутри них — отделов и прочих структурных единиц. Кроме того, возникло также множество комитетов, комиссий и новых прочих органов. Между тем чиновники размножались и сами по себе. В итоге за время царствования Николая I количество чиновников выросло в четыре раза.

Справедливости ради стоит отметить, что это не предел. В Пруссии того же времени соотношение чиновников и населения было в сто (!) раз больше, чем в России.

* * *

Но тут мы снова вернемся к особенностям «естественного» размножения бюрократов. Я уже упоминал, как и почему происходит возникновение дополнительных структур. Но в эпоху, когда начальство пытается улучшить эффективность системы, очень распространен и другой способ. Хотя, вообще-то, он встречается всегда. Особенно в наше время, когда в коммерческих компаниях идет бесконечная борьба за повышение эффективности.

Об этом говорит один из законов Паркинсона. Он гласит: объем работы возрастает в той мере, в какой это необходимо, чтобы занять время, выделенное на ее выполнение. Чиновник стремится увеличить число подчиненных, и чиновники создают работу друг другу. Рассмотрим это на примере николаевской бюрократии.

Представьте, что в некотором департаменте некоего министерства работает себе губернский секретарь Павел Чичиков. В связи с новыми веяниями работы у него прибавилось. По совести говоря, не мешало бы ввести в штат еще одного человека. Но Чичиков, если он опытный чиновник, будет, сжав зубы, терпеть, пока дела и вовсе не зайдут в тупик. Тогда он, выбрав подходящее время, обратится к своему столоначальнику с покорнейшей просьбой: назначить ему двух помощников. Почему именно так? Да потому, что обратись он с просьбой принять на службу еще одного чиновника, могли бы взять равного ему. А это конкурент в продвижении по службе. Но даже если назначат одного, младшего, заместитель ведь всегда стремится сесть на место начальника. Может, гад, подсидеть… А двое — они ведь конкурируют прежде всего друг с другом. Если Чичиков пойдет на повышение, на его место ведь сядет кто-то из них.