Книга Последний защитник Брестской крепости - Михаил Парфенов

— Вы, двое, — обратился к ним Кожевников. — Срочно найти обувку!

— Где ж ее взять? — спросил один из солдат, удивленно поднимая брови. — Все разгромлено.

— Снимите с мертвых. Выполняйте!

Многие пограничники сегодня впервые участвовали в настоящем столкновении с врагом, впервые видели убитых и раненых товарищей, но Кожевников отметил, что они, хоть и напуганы, готовы до конца выполнить свой долг. Никаких признаков трусости и паникерства, все вели себя достойно.

Пока бойцы готовились, Кожевников подошел к окну и осмотрелся. Немцы не высовывались, видимо, отдыхали или ждали подкрепления. Самый момент рвануть на них, застать врасплох.

— Можем начинать, товарищ старшина! — Пахомов встал рядом с противоположной стороны окна и тоже внимательно осмотрел улицу

— Григорян на крыше? — спросил его Кожевников.

— Да, — подтвердил сержант. — Занял позицию у пулемета и ждет наших действий.

— Хорошо.

— Патронов ему надолго не хватит, но я ему оставил пять гранат.

Момент настал. Пограничники рассредоточились — шесть человек встали у трех окон с выбитыми решетками, восемь около пролома в стене. Штыки у всех примкнуты, за поясом гранаты.

Старшина немного помедлил, затем дал последний инструктаж:

— По моей команде первые номера закидывают фашистов гранатами. Затем атакуем и, не давая им опомниться, сминаем их линию обороны. Пулеметчик с крыши нас прикрывает. Использовать любое естественное укрытие, держаться группой. Кто отстанет — не обессудьте, возвращаться не сможем, добирайтесь тогда сами. Бить врага беспощадно.

Красноармейцы рассчитались на первый-второй. Кожевников крепко сжал в руках трехлинейку, закрыл глаза, глубоко вдохнул, а затем на выдохе негромко скомандовал:

— Приготовить гранаты… Давай!

Восемь взрывов разорвали зыбкую тишину, взметнув ввысь столбы земли.

— Вперееееед!

Пограничники кинулись наружу с винтовками наперевес — шестеро выпрыгивали из окон, остальные проскакивали в дыру в стене. Она была достаточной большой, но одновременно проскользнуть сквозь нее могло не более двух человек. Однако солдаты действовали слаженно. Сверху, с крыши, по опешившим немцам ударил «дегтярь» Григоряна.

Кожевников выскочил на улицу одним из первых. В воздухе витал едкий запах гари, черный дым разъедал глаза. Красноармейцы палили из винтовок по мечущимся силуэтам гитлеровских пехотинцев.

— Гранаты! — заорал старшина, стараясь перекричать звуки стрельбы.

На этот раз вторые номера красноармейцев метнули во врагов по гранате и тут же залегли. Земля сотрясалась, комья ее сыпались на головы. Дым от взрывов еще не рассеялся, когда спустя секунды пограничники бросились напролом. Шестнадцать отчаянных солдат, готовые уничтожить врага.

Немцы действительно не ожидали такого яростного напора. Они рассчитывали, что массированная артподготовка, бомбежка и стремительный захват крепости сломят волю остававшихся в ней красноармейцев, а потому дрогнули. Все, что они успели сделать, так это пару выстрелов. Разрывы гранат оглушили их, осколки убили и ранили нескольких человек, и они спасовали перед горсткой ощетинившихся штыками красноармейцев.

Кожевников мчался впереди своей маленькой «армии». Из облака темного дыма на него выскочил здоровенный фашист, вскинул к плечу карабин. Пуля просвистела рядом с головой старшины. Сделать второй выстрел немец не успел — штык вонзился ему в живот до упора и так же легко был выдернут из нее. Фашист выронил из рук карабин, со стоном завалился на землю.

Кожевников, не останавливаясь, побежал дальше, к стоящим на пути группы двум пушкам, возле которых суетились начинавшие очухиваться артиллеристы. Краем глаза старшина заметил, что Мамочкин не отстает, держится рядом. Лицо рядового было перекошено от страха и злости.

Один из пушкарей высунулся из-за щитка, рука его с похожей на. колотушку гранатой взметнулась в замахе. Но Мамочкин оказался проворнее. Около уха Кожевникова громыхнул выстрел. Пушкарь замер на мгновение, граната, которую он собирался метнуть в русских, упала возле него, а затем он и сам рухнул замертво.

— Ложись! — проревел старшина, и бойцы бросились на землю, вжались в нее.

Немецкая граната разорвалась буквально под ногами артиллерийского расчета, разметав безжизненные тела.

Пограничники вновь вскочили на ноги. Оставались еще враги у второго орудия. Отряд ворвался на позицию, когда пушкари развернули орудие, но выстрелить в упор еще не успели. Завязался короткий рукопашный бой, в котором численное превосходство было уже на стороне красноармейцев. Артиллерийский расчет немцев за несколько секунд был нанизан на советские штыки. Только одному германцу удалось вырваться. Сержант Пахомов передернул затвор, прицелился и нажал на спусковой крючок. Фашист дернулся всем телом, его крутануло, и он упал на спину, раскинув руки.

К пушке подбежал отставший по пути Мамочкин, споткнулся об лафет и плюхнулся. Начал подниматься на колени, но его тут же вывернуло наизнанку. Плечи молодого солдата судорожно подергивались, он качал головой, то и дело вытирая рукавом рот. Потом поднял виноватые глаза на Кожевникова.

— Все в порядке, сынок, — успокоил его старшина. — В такой передряге и не такие, как ты, блюют. Только не отставай больше.

— Тама из воронки на меня немец бросился, — стараясь отдышаться, проговорил запыхавшийся Мамочкин. — Хотел мне саперной лопаткой башку снести. Настырный такой, гад. Вот я и приотстал, пока пришибал его.

Старшина оглядел своих бойцов:

— Все живы? Никого не зацепило?

— Все на месте, — довольно ухмыльнулся один из солдат. — Струхнули немцы.

Кожевников хотел ему ответить, но его отвлек Пахомов:

— Товарищ старшина, не пробраться нам к горжевым. — Он передал Кожевникову бинокль: — Вон, сами гляньте.

Высунувшись из-за щитка пушки, Кожевников оглядел местность. Горжевые казармы были покрыты облаками дыма. Вокруг них расположились немцы. Их там были десятки, если не сотни. Они окружили засевших внутри пограничников так же, как и их казарму. Минометы, артиллерийские орудия. Прорываться туда бессмысленно, только в другую мясорубку попадешь. Да и подобраться незамеченными по открытой местности практически невозможно.

Старшина перевел взгляд чуть левее. Неподалеку фашисты выжигали огнеметами ДОТ. Струи смертельного огня, которые хорошо было видно издалека, врывались в амбразуры, сжигая внутренности дотла.

— Эх, дать бы по ним из этой пушки, — сквозь зубы прошипел Пахомов.

— Не можем мы, — помотал головой Кожевников. — Только привлечем к себе внимание. И так скоро прознают о прорыве и направят сюда солдат.

Нужно было срочно решать, куда двигаться дальше. Здание курсов спортсменов и кавалеристов полностью разрушено авиаударом, строения догорали, языки пламени устремлялись ввысь. Там, на пепелище, пограничникам делать нечего…