Книга Всё и ничто - Араминта Холл

Она взглянула на него заблестевшими глазами:

— Объясни, что ты этим хочешь сказать. Потому что все мои идеи иссякли.

Агате ни за что не хотелось бы оказаться на месте Рут. Надо смотреть правде в глаза, сказала она себе на следующий день, просматривая рецепты торта. Она испытывала некоторое чувство превосходства, видя, как распадается на части Рут, тогда как сама она справлялась идеально. Эта женщина — сплошное недоразумение. Иногда, передвигаясь по дому в процессе уборки, она заводила мысленный разговор с матерью Рут, женщиной, которую она никогда не видела и о которой Рут никогда ничего не рассказывала. Агата это приветствовала — все на одного человека меньше, чтобы вмешиваться в ее жизнь. Но, разумеется, нельзя иметь такую дочь, как Рут, и не беспокоиться о ней, и, разумеется, если бы эта неудавшаяся бабушка встретилась с Агатой, она бы убедилась, что в доме все в полном порядке. Да, конечно, сказала бы Агата этой женщине, мне пришлось починить сломанную игрушку и взбить подушки, которые трагически просели, но я вполне справляюсь, так что оставайтесь там, где вы сейчас находитесь. Ничего страшного, не волнуйтесь, я готова помочь.

Она остановилась на меню из бутербродов с яйцом и ветчиной, бисквитов, колбасок на палочках, шоколадном печенье и, разумеется, роскошном торте со свечами. Все будет приготовлено дома. Она никак не могла решить, положить ли немного апельсинов в бисквиты или сделать воздушные лимонные печенья, которые так любит Бетти. Но ведь это день рождения Хэла, и разве не обязательно печь к этому дню для детей шоколадный торт? Она пыталась придумать идеальную глазурь, потому что масляный или ванильный крем — это так скучно.

Угощение было всего лишь небольшой частью праздника. Ей хотелось придумать тему, но это было затруднительно, поскольку Хэла интересовали только его пластмассовый дом и игрушечная железная дорога. Каждый мальчик его возраста обожает паровозики, так что детям понравится такая тема праздника. Она мечтала, что поразит всех гостей, и Рут захочет никогда с ней не расставаться, а дети будут любить ее вечно. Но она еще не продумала все детали.

Она уже несколько дней пыталась получить у Рут список гостей, но та все время была слишком занята, хотя оставалось всего двенадцать дней, а людей, конечно, следует приглашать заранее. Не беспокойтесь насчет приглашений, сказала Рут, я просто всем позвоню. Это рассердило Агату, ведь она три вечера корпела в своей комнате над двадцатью приглашениями, которые сверкали и переливались, как настоящие предметы искусства. Все же, как вы думаете, сколько народу придет, допытывалась Агата. Рут хмурилась, как всегда, когда пыталась что-то вспомнить, сморщив лоб и сдвинув брови. От этого она становилась почти безобразной. Агата как-то работала в одной крупной медицинской школе в центральном Лондоне, в темном подвале, где ей приходилось по восемь часов ежедневно разбирать бумаги. Для каждой буквы был свой ряд, а в каждом ряду по нескольку подносов. Агата начала работать прилежно, но под конец принялась рассовывать бумаги куда попало, думая о создаваемой ею чехарде, которую наверняка никто никогда не приведет в порядок. Когда она сейчас стояла и разговаривала с Рут, она вспомнила этот подвал.

— Господи, — сказала Рут. Агата заметила, что так та начинала почти все свои фразы, как бы обращаясь к Всевышнему за помощью. — Значит, Тоби, поскольку он крестный отец Хэла. Еще, думаю, я позову Сэлли.

Кстати, это также хороший повод пригласить друзей, у которых есть дети, потому что мы никогда не устраиваем вечеринки, а таким образом убьем примерно пять зайцев одним выстрелом. И конечно, я позвоню своим родителям; родители Кристиана уехали, так что о них не беспокойтесь. Я напишу для вас список, но полагаю, в результате получится примерно двадцать взрослых и столько же детей. Это ничего? Вы с таким количеством справитесь, Эгги?

Ничего удивительного в том, что список так и не материализовался. Но Агата решила, что следует рассчитывать скорее на большее, чем на меньшее число гостей, и добавила к бутербродам копченую семгу. Среди ночи ее разбудила мысль, что, возможно, следует купить вина, но, когда она упомянула об этом, Рут сказала, что тут позаботится Кристиан. Был еще один сложный вопрос, с которым ей было неловко обратиться к Рут: нельзя ли пригласить на праздник маленького мальчика из группы, куда она водит Хэла, потому что, похоже, они подружились? Конечно, сказала Рут, выбегая из двери, чем больше, тем веселее.

Детская группа собиралась по вторникам в продуваемом сквозняками церковном подвале, через дорогу от парка и школы, куда Агата водила Бетти. Агата заметила, что работу с детьми часто загоняют под землю, чтобы не было видно. Часто это помещения без естественного света и без отопления, зато иногда с неприятным запахом. Проводят мероприятия главным образом унылого вида дамы, которые постоянно что-то выпрашивают у людей, приводящих своих детей, — либо деньги, либо одолжения. Кто-то должен заниматься с детьми искусством, и до настоящего времени Агата занималась этим трижды. Она все еще считала, что наиболее успешной была ее первая группа. Она несколько недель собирала коробки из-под яиц и разрезала их пополам, так что они напоминали гусениц. Еще она купила ежики для чистки труб и из остатков шерсти смастерила маленькие помпоны, а в подвале дети работали с клеем и краской. Все ее поздравляли, а одна женщина даже записала номер ее телефона на случай, если она захочет сменить работу.

Это была та самая женщина, которую Агата подслушала, когда они сидели кружком и ждали, когда можно будет запереть дверь после окончания занятий.

— Эти песни на меня потрясающе действуют, душа с телом расстается, — сказала она. — Как будто я плыву одна и думаю, что это я делаю, прыгая по комнате и представляя себе, что поднимаюсь на холм. Когда-то я спасала людские жизни на операционном столе, а теперь распеваю над больными кроликами.

Ее подруга рассмеялась:

— Не стоит слишком много об этом думать, а то умом тронешься. Надо помнить, что вскоре все закончится.

— Если не родишь следующего.

— Верно, но тогда у тебя уже крыша поехала.

— А ты что, хочешь, чтобы Барни был единственным ребенком?

— Вообще-то тут такой вариант: или Барни останется единственным ребенком, или он лишится матери, которая закончит свои дни в дурке.

И тут они обе рассмеялись, как будто она сказала что-то очень смешное, но Агата ни на мгновение не могла понять, что в этих словах забавного. Она прижала худенькое тельце Хэла покрепче к себе и пригладила светлые волосенки, наслаждаясь детским запахом. Она не могла понять, как могут найтись люди, не восхищающиеся этим чудом, не жаждущие подарить ребенку всю свою любовь. Агате хотелось плакать, когда она оглядывалась и видела всех этих замечательных детей с недостойными матерями. Ей представлялись Барни и его друзья, застывшие перед экранами телевизоров, питающиеся готовой пиццей и обходящиеся без материнских поцелуев, в то время как их матери сидят на кухне, пьют вино, жалуются на жизнь и рассказывают, как они все это ненавидят. Она поняла, что Рут тоже одна из этих женщин, так что, возможно, ее работа — благо для ребенка.