Книга Корабль мечты - Лука Ди Фульвио

Все повернулись к роскошному балкону Дворца дожей. Даже патриарх прервал свою речь и увидел, что дож Лоредано стал свидетелем происходящего. То, что правитель города проявил свою заинтересованность в этом деле, могло означать лишь одно: он поддерживает требование Джустиниани. А это, в свою очередь, означало, что на стороне Джустиниани – Большой совет и Совет десяти.

– Я понимаю, что вы пытаетесь этим сказать, – повторил патриарх, поклонившись дожу, – и как житель Венеции, пускай и слуга его святейшества, я не могу отказать вам в правоте. – Он посмотрел на толпу. Нужно было как-то перетянуть народ на свою сторону. – И по этой причине мы проведем процесс по правилам святой инквизиции, не забывая при этом и о законах нашего любимого города! – провозгласил он.

Люди, которые до этого мгновения были готовы сжечь Джудитту на костре без суда и следствия, возликовали оттого, что справедливость восторжествовала и в противостоянии Рим-Венеция Светлейшая Республика победила.

Меркурио вскинул руки над головой в знак победы. Исаак поднял глаза к небесам и пробормотал:

– Благодарю тебя, Хашем.

– Я протестую! – Святой вскочил со своего места.

Патриарх одарил его испепеляющим взглядом, и доминиканец, понурившись, уселся на место.

– Будет забавно посмотреть, как два монаха вцепятся друг другу в глотки, – сказал кто-то в толпе.

– Интересно, можно биться об заклад? – спросил другой.

Патриарх жестом подозвал к себе Джустиниани.

– Интересное предложение, – шепнул он.

– Идея была не моя, – ответил Джакопо Джустиниани.

Он имел в виду Меркурио, но был уверен, что патриарх подумает о доже.

– Но я не могу допустить, чтобы обвинитель и защитник устроили тут скандал, – мрачно сказал Контарини.

– Ну конечно, патриарх, – ответил Джустиниани. – Именно поэтому я подумал о каком-нибудь простачке, совершенно никому не известном монахе, неопытном, зато верном.

Патриарх с облегчением улыбнулся. Значит, речь шла не о справедливости, а лишь о политике.

– Я рад, что представитель высшей знати нашего чудесного города оказался столь мудр. Вынужден признать, вы очень меня напугали.

Джакопо Джустиниани на глазах изумленной толпы опустился перед ним на колени и поцеловал кольцо епископа на пальце Контарини. Патриарх же в свою очередь поклонился дожу.

– Что ж, пускай начнется представление, – прошептал он и на этот раз позволил послушнику отереть пот со лба.

– Пускай начнется представление, – повторил его слова Джустиниани. – Во имя нашей возлюбленной республики Венеция.

– И святой матери нашей Церкви, – добавил Контарини.

– Ты как-то связан с этим? – спросил у Меркурио Исаак.

– Да как бы мне такое удалось? – Меркурио пожал плечами.

– Да, как бы ты мог подобраться к столь высокопоставленным особам? – хмыкнул доктор. – Но мне показалось, что ты знал обо всем заранее.

– Не говорите глупости, доктор. – Меркурио все еще не спускал глаз с Джудитты.

– Отведите обвиняемую обратно в камеру, где ей предстоит ждать продолжения суда! – приказал один из церковников на трибуне.

Канаты заскрипели – клетку спустили вниз.

– Пойдемте, – позвал Исаака Меркурио. – Попробуем поговорить с ней.

Расталкивая зевак локтями, юноша попытался пробиться к клетке.

Исаак последовал за ним.

Дойдя до трибуны, Меркурио встретился взглядом с Ланцафамом.

– Сейчас? – одними губами произнес капитан.

Меркурио покачал головой.

– Нет, сейчас толпа ее на части разорвет. – Он повернулся к Джудитте.

Девушка в окружении солдат двинулась прочь от клетки. Ее лицо казалось неузнаваемым. Летний зной и слезы испортили макияж, и щеки Джудитты испещряли черные, красные и синие полосы. Покрашенные пряди потускнели и размякли, краска капала девушке на грудь. Но глаза Джудитты оставались прежними – огромными, прекрасными. И исполненными страха.

– Помоги мне, – прошептала она, протягивая Меркурио руку.

Подойдя, он успел дотронуться до ее пальцев, сжать ладонь. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но с его губ не сорвалось и звука. Джудитта попыталась удержать его руку, но солдаты Ланцафама потащили ее прочь, защищая от ярости толпы.

– Джудитта! – в отчаянии вскричал Исаак.

При виде отца девушка разрыдалась.

– Доченька, – сходя с ума от безысходности, прошептал Исаак. – Что же они с тобой сотворили?

Меркурио, так и не закрыв рот, смотрел на Джудитту.

А потом толпа так плотно обступила солдат, что девушка скрылась с его глаз. Меркурио повернулся, попытался последовать за ней – он боялся, что толпа одолеет Ланцафама и его солдат. Но затем он увидел, что Джудитта целой и невредимой добралась до темницы при Дворце дожей.

– Будь они прокляты! – рычал Исаак. – Да, будь они прокляты!

– Мне нужно идти, – сказал ему Меркурио. – Мне нельзя тут показываться.

Исаак удержал его.

– Я ошибался в тебе, мальчик, – сказал доктор.

– Мне пора. Скажите Анне, что я пару дней не буду приходить домой.

– Где же ты останешься?

– Не волнуйтесь, я найду себе пристанище.

– Но ты придешь на процесс? – В голосе Исаака слышалась мольба.

– Ну конечно. Но мне придется замаскироваться.

Исаак помрачнел еще больше.

– Джудитта не узнает тебя…

– Скажите обо мне Ланцафаму. Пускай он передаст Джудитте. – Меркурио покосился на Дворец дожей и увидел офицера, которому сломал нос. – Мне нужно идти.

Кивнув, Исаак направился к Октавии и Ариэлю Бар-Цадоку, стоявшим неподалеку. На их лицах читалась надежда, и доктора это немного успокоило. Джудитта получит защитника.

В сопровождении двух мордоворотов-охранников к Исааку приближался Ансельм-банкир. Но сейчас Исааку не хотелось говорить с главой еврейской общины, потому он поспешно направился прочь. Уходя, он заметил, что Меркурио говорит с патрицием Джустиниани.

– Вас поддержал дож, – восхищенно произнес Меркурио.

– Нет, мальчик. – Джустиниани улыбнулся. – Я лишь посоветовал дожу выйти на балкон под конец этого представления, ведь на площади соберется народ Венеции и это произведет хорошее впечатление. А уж что подумал об этом патриарх, да и простой люд тоже… Это их дело.

Меркурио смотрел на него с уважением.

– Если бы я не полагал, что подобные слова могут оскорбить вас, то сказал бы, что вы превосходный мошенник.

– Этим ты меня не оскорбишь. Как, по-твоему, делается большая политика? – Джустиниани оглянулся. – Я не видел тут Скарабелло, – с некоторым раздражением отметил он. – Неужели он не потрудился прийти и посмотреть, поддамся ли я на его шантаж?