Книга У кого в России больше? - Диляра Тасбулатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Муж и жена.
Оба – офицеры, не только муж.
Сидят они у себя тихо-тихо, даже Мишкиного стаффорда не чураются.
Так тихо, как мыши, будто в квартире только Мишка и его стаффорд.
Изнурительно вежливые, если с ними на кухне случайно столкнешься.
Не коммуналка, а мечта: прямо как в фильме «Покровские ворота».
Однако в суровые для Родины дни – типо очередных выборов – или в Думу, или президентских – замолкают и стаффорд, и Мишка.
А из их комнат несется:
– Сука! Блять! Убью!
Или:
– С каких это ты колен встала, старая дура?
Причем матерится и дерется не только муж. И у них есть табельное оружие. Слышны даже чуть ли не выстрелы. Из них кто-то за власть, кто-то – против.
После выборов они разводятся, ходят с синяками. Но потом мирятся.
И опять сидят тихо, как мыши: до следующих выборов.
Зато когда офицеры затихают, вовсю куражится Мишкин стаффорд – вместе с Мишкой.
Мишка сочиняет на гитаре музыку, а стаффорд подвывает и бесится.
Адский шум.
Офицеры, недаром морские, молчат, словно держат присягу.
Но в дни выборов Мишка, имея уважение к ихней насыщенной гражданской жизни, не репетирует на гитаре, и стаффорд ходит тоже понуро-дисциплинированный.
Но однажды случилось вот что: совпало.
И выборы, и Мишка начал репетировать, а стаффорд беситься и подвывать.
Сумбур вместо музыки, в общем.
Тут уж не выдержали соседи снизу и таки вызвали ментов.
Пришел участковый.
Спросил, что тут, собственно, происходит.
Мишка ему говорит:
– В этой комнате (откуда доносились дикие крики и звуки ударов) – предвыборная кампания, уже вот-вот закончится, в гостях депутат от Едра, выпимши и при оружии. В этой – репетиция известной рок-группы, сына депутата группа, а в этой – дрессировка и подготовка к охоте на медведя бойцовой собаки.
Участковый побледнел и говорит:
– Хорошо, я вам верю. Необязательно комнаты открывать… Но вы все-таки потише, – сказал он робко и вежливо. – Соседи жалуются.
– Но я же не жалуюсь, когда они варят самогон и сдают комнаты… ну, этим, девушкам, почасово. Плюс какие-то мешки: может, гексоген, почем я знаю?
Участковый схватился за сердце и ретировался.
Кроме того, эти морские офицеры почему-то закрывают входную дверь на странные замки, которые ни за что не откроешь.
Ну вот, как-то раз Мишка не смог открыть замок, и офицеры ему говорят:
– Ну все, Михаил Андреич, вы испортили нам замок. Теперь придется дверь ломать, новую ставить, и платить будете вы, Михаил Андреич.
Мишка пошел в ближайший магазин, а там у него друг, узбек Алишер, на кассе работает.
Алишер говорит:
– Нэт проблема! Я – раз! – залезу на балкон и изнутри открою дверь.
Мишка ему:
– Ага, а офицеры вызовут ментов, и тебя, Алишер, посадят как медвежатника.
– Ладно, Миш, ты иди и жди звонка, щас все уладим.
Буквально через пять минут во дворе появляется жуткий тип, сразу видно – рецидивист, страшный, бритый и весь в наколках.
Как говорит Мишка – он атеист, и потому у него наколоты просто жилые дома (!!!). Без куполов типо.
Рецидивист жмет Мишке руку, плюет на ладони, открывает чемоданчик с «инструментами» и своими скрюченными, похожими на крабов ручищами за три минуты открывает сложнейший старый замок.
– Оп-па! Сделано! – радуется рецидивист.
Офицеры приходят в полный восторг и спрашивают Мишку:
– Кто это? Известный в Питере слесарь золотые руки?
Алишер им отвечает серьезно и с почтением:
– Это специалист.
Офицеры спрашивают, нельзя ли его телефончик: мало ли че?
Алишер говорит:
– Нет, он скоро уезжает в длительную командировку. В Мордовию.
– А когда вернется?
– Лет через пять, – отвечает Алишер. – Там тоже специалисты нужны, в Мордовии.
Вот еще кое-что от Мишки Дементьева.
Как-то Мишка пошел в какой-то бар.
А там сидел утонченный такой товарищ, искусствовед по профессии.
Искусствовед после рассказа об очередной потрясающей выставке вдруг горестно вздохнул, взмахнул скульптурными кистями рук и произнес таинственное:
– Иван ушел…
Собеседники закачали головами и стали искусствоведу сочувствовать.
Мишке стало интересно, что за Иван и почему он «ушел», и откуда он таки ушел.
И вот что выяснилось: несмотря на свой утонченный облик, этот самый искусствовед, специалист по Возрождению и работник чуть ли не Эрмитажа, однажды ночью подвергся нападению гопников. Гопники, подкравшись сзади, срезали у него сумку, дали ему по шее и убежали. Но искусствовед оказался нетипичным интеллигентом, догнал одного из них, избил, приволок домой и приковал наручниками к батарее.
– Так он у меня и жил, – рассказывал искусствовед. – Две недели. Через две недели я его отковал, и он уже просто так жил у меня. И вот сегодня ушел…
Сказал и заплакал.
Вон Денис Соловьев в культурном Питере лежит в траве с продвинутой молодежью и базовой семиотике их учит (о чем и сообщает в Фейсбуке).
А мне стоило заснуть на пляже в Сочи, как утром меня разбудил, трогая веточкой, толстопузый мужик в семейных трусах с надписью «Киеву полторы тысячи лет» и сказал:
– Давай побалуемся?
В культурном Питере (правда, на окраине) был у меня еще и диалог с подростками.
В автобусе, в полвторого ночи.
