Книга Взрослые игрушки - Лидия Раевская

Пятьсот тыщ по тем временам равнялись половине зарплаты продавца бананов, коим я и являлась, и их было нестерпимо жалко. Но ещё жальче было маму, папу и Яночку, которые уже поседели от моих горестных стонов, а Яночка вообще перестала жрать и шевелиться. Ну и себя, конечно, тоже было жалко.

Я раскрыла пакет — и ахнула: парик стоил этих денег. Был он, конечно, искусственный, зато блондинистый, и длиной до талии.

— Зеркало есть? — Я завращала глазами и на губах моих выступила пена, а маленькое и китайское определённо догадалось, что продешевило.

— Ня. — Мне протянули зеркало, и я, напялив парик, нервно осмотрела себя со всех сторон.

Русалка. Богиня. Афродита нахуй. И всего-то за пятьсот тысяч!

— Беру! — Я вручила грустному маленькому и китайскому требуемую сумму, и на какой-то подозрительной реактивной тяге рванула домой.

— Вот точно такую хуйню мы в семнадцать лет с корешем пропили… — Сказал мой папа, открыв дверь, и мгновенно оценив мою обновку. — Пили неделю. Дорогая вещь.

— Не обольщайся. — Я тряхнула искусственной гривой, и вошла в квартиру. — Пятьсот тыщ на Черкизоне.

— Два дня пить можно. — Папа закрыл за мной дверь. — И это под хорошую закуску.

Тем же вечером я забила стрелку с мальчиком Серёжей с Северного бульвара, и заставила его пригласить меня к себе в гости. Серёжа долго мялся, врал мне что-то про родителей, которые не уехали на дачу, но что-то подсказывало мне, что Серёжа врал, спасая своё тело от поругания. Поругала я Серёжу месяц назад, один-единственный раз, и толком ничего не помнила. Надо было освежить память, и заодно показать ему как эффектно я буду смотреться с голой жопой, в обрамлении златых кудрей.

Но Серёжа, в отличии от меня, видимо, хорошо запомнил тот один-единственный раз, и приглашать меня на свидание наотрез отказывался. Пришлось его пошантажировать и пригрозить предать публичной огласке размеры его половых органов.

Про размеры я не помнила ровным счётом ничего, но этот шантаж всегда срабатывал. Сработал он и сейчас.

— Приезжай… — Зло выкрикнул в трубку Серёжа, и отсоединился.

— А вот и приеду. — Сказала я Яночке, и постучала пальцем по клетке, отчего попугай вдруг заорал, и выронил перо из жопы.

Ехать никуда было не нужно. Я вышла из дома, перешла дорогу, и через пять минут уже звонила в дверь, номер которой был у меня записан на бумажке. Ибо на память я адреса тоже не помнила.

— А вот и я. — Улыбнулась я в приоткрывшуюся дверь. — Ты ничего такого не замечаешь?

Я начала трясти головой, и в шее что-то хрустнуло.

— Замечаю. — Ответил из-за двери Серёжин голос. — Ты трезвая, вроде. Погоди, щас открою.

Судя по облегчению, сиявшему на Серёжином лице, он только что был в туалете. Либо… Либо я даже не знаю что и думать.

— Чай будешь? — Серёжа стоял возле меня с тапками в руках, и определённо силился понять что со мной не так.

— Чаю я и дома попью. — Я пренебрегла тапками, и грубо привлекла к себе юношу. — Люби меня, зверюга! Покажи мне страсть! Отпендрюкай меня в прессовальне!

Серёжа задушено пискнул, и я ногой выключила свет. В детстве я занималась спортивной гимнастикой.

Романтичные стоны «Да, Серёжа, да! Не останавливайся!» чередовались с неромантичным «Блять! Ой! Только не туда! Ай! Больно же!», и в них вплетался какой-то посторонний блюющий звук. Я не обращала на него внимания, пока этот звук не перерос в дикий нечеловеческий вопль.

— Сломала что ли? — Участливо нащупала я в темноте Серёжину гениталию, и сама же ответила: — Не, вроде, целое… А кто орёт?

— Митя… — Тихо ответил в темноте Серёжа. — Кот мой.

— Митя… — Я почмокала губами. — Хорошее имя. Митя. А чё он орёт?

— Ебаться хочет. — Грустно сказал Серёжа. — Март же…

— Это он всегда так орёт?

— Нет. Только когда кончает.

Ответ пошёл в зачёт. Я почему-то подпрыгнула на кровати, и в ту секунду, когда приземлилась обратно — почувствовала, что мне чего-то сильно не хватает. Катастрофически не достаёт. Что-то меня очень беспокоит и делает несчастной.

Ещё через секунду я заорала:

— Где мой парик?!

Мои руки хаотично ощупывали всё подряд: мой сизый ёжик на голове, Серёжин хуй, простыню подо мной… Парика не было.

— Твой — что?! — Переспросил Серёжа.

— Мой парик! Мой златокурдый парик! Ты вообще, мудила, заметил что у меня был парик?! И не просто парик, а китайский нейлоновый парик за поллимона!!! Включи свет!!!

Я уже поняла, что по-тихому я свои кудри всё равно не найду, и Серёжа в любом случае пропалит мою нордическую поебень. Так что смысл был корчить из себя Златовласку?

В комнате зажёгся свет, и мне потребовалось ровно три секунды, чтобы набрать в лёгкие побольше воздуха, и заорать:

— БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!!!

Я сразу обнаружила свой парик. Свой красивый китайский парик из нейлона. Свои кудри до пояса. Я обнаружила их на полу. И всё бы ничего, но кудри там были не одни. И кудрям, судя по всему, было сейчас хорошо.

Потому что их ебал кот Митя. Он ебал их с таким азартом и задором, какие не снились мне и, тем более, Митиному хозяину. Он ебал мой парик, и утробно выл.

— Блять? — Я трясущейся рукой ткнула пальцем в то, что недавно было моим париком, и посмотрела на Серёжу. — Блять? Блять?!

Других слов почему-то не было.

— Бляяяяяяя… — Ответил Серёжа, оценив по достоинству моего нордического блондина цвета зелёной вороны. — Бляяяя… — Повторил он уже откуда-то из прихожей.

— Пидор. — Ко мне вернулся дар речи, и я обратила этот дар против Мити. — Пидор! Старый ты кошачий гандон! Я ж тебе, мурло помойное, щас зубами твой хуй отгрызу. Отгрызу, и засуну тебе же в жопу! Ты понимаешь, Митя, ебучий ты опоссум?

Митя смотрел на меня ненавидящим взглядом, и продолжал орошать мои кудри волнами кошачьего оргазма.

— Отдай парик, крыса ебливая! — Взвизгнула я, и отважно схватила трясущееся Митино тело двумя руками. — Отпусти его, извращенец!

Оторванный от предмета свой страсти, кот повёл себя как настоящий мужчина, и с размаху уебал мне четырьмя лапами по морде. Заорав так, что, случись это у меня дома, Яночка обратилась бы в прах, а мои родители бросились бы выносить из дома ценности, я выронила кота, который тут же снова загрёб себе под брюхо мой парик, и принялся совершать ебливые фрикции.

Размазав по щекам кровь и слёзы, я оделась, и ушла домой, решив не дожидаться пока из ванной выйдет Серёжа и в очередной раз испытает шок. Он и так слаб телом.

Не найдя в своей сумки ключи от квартиры, я позвонила в дверь.

— Пропила уже? — Папа, вероятно, предварительно посмотрел в глазок.