Книга Взрослые игрушки - Лидия Раевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Серые глаза смотрят на меня в упор.
Щёки чуть покраснели.
Пальцы нервно барабанят по столу.
Всё так. Всё правильно.
Продолжаем.
— Ты. Ты — единственный мужчина, ради которого я живу. Знаешь… — Закуриваю новую сигарету, зачем-то смотрю на неё, и брезгливо тушу. — Знаешь, у меня часто возникала мысль, что я на этом свете лишняя… И всё указывало на то, что кто-то или что-то пытается меня выдавить из этой жизни, как прыщ. И порой очень хотелось уступить ему…
Вот это — чистая правда. Даже играть не надо.
— Но в самый последний момент я вспоминала о тебе. О том, что, пока ты рядом — я никуда не уйду. Назло и вопреки. И пусть этот кто-то меня давит. Давит сильно. Очень сильно. Я не уйду. Потому что…
И замолкаю.
И опускаю голову.
Тёплые ладони касаются моих волос.
— Я знаю… Прости…
Переиграла, блин…
Вжилась.
Чувствую, что глаза предательски увлажнились, и глотать больно стало.
Мягкие губы на виске.
На щеках.
На ресницах.
Переиграла…
Поднимаю глаза.
Его лицо так близко…
И руки задрожали.
Тычусь мокрым лицом в его шею, и всхлипываю:
— Ты — дурак…
— Я дурак… — соглашается, и вытирает мои слёзы. — Простишь, а?
А то непонятно было, да?
Шмыгаю носом, и улыбаюсь:
— А всё равно люблю…
— И я тебя… — облегчение такое в голосе.
— А за что? — спрашиваю капризно, по-дурацки.
— А просто так. Кому ты ещё нужна, кроме меня? Кто тебя, такую, ещё терпеть станет?
Хочу сказать что-то, но он зажимает мне рот ладонью, и продолжает:
— А ещё… А ещё, никто не станет терпеть меня. Кроме тебя. Мы друг друга стоим?
Вот так всегда…
Настроишься, сто раз отрепетируешь, а всё заканчивается одинаково…
«Я тебя люблю…»
«И я тебя. Безумно. Люблю».
И ты обнимешь меня.
И я без слов пойму, что я тебе нужна. Ни на месяц, ни на год.
На всю жизнь.
И сейчас я встану с подоконника, налью тебе горячего чаю, и ты будешь его пить маленькими глоточками, а я буду сидеть напротив, и, подперев рукой подбородок, наблюдать за тобой.
А потом мы пойдём спать.
Ты ляжешь первым.
А я подоткну тебе под ноги одеяло, наклонюсь, поцелую нежно, и погашу свет…
Я умею врать. Я умею врать виртуозно. Так, что сама верю в то, что я говорю.
Я могу соврать любому человеку.
Я Папе Римскому совру, и не моргну глазом.
Я только тебя никогда не обманывала.
Даже тогда, когда ты был ещё ребёнком…
Вытираю нос, закрываю окно, и заканчиваю разговор:
— Ты завтра извинишься перед Артемом?
— Извинюсь. Хотя считаю, что он был не прав.
— Ради меня?
— Ради тебя.
— Во сколько тебя завтра ждать?
— После шестого урока.
— С собакой погуляешь.
— Угу.
— Будильник на семь поставил?
— Мам, не занудничай…
— Я просто напомнила.
— Мам, спасибо тебе…
Поворачиваюсь к нему спиной, и сильно вдавливаю пальцем кнопку электрочайника.
— Это тебе спасибо. Что ты у меня есть.
— Я — твой мужчина, да?
Оборачиваюсь, и улыбаюсь:
— Ты — мой геморрой! Но — любимый…
И ОН пьёт чай с абрикосовым вареньем.
И ОН смотрит на меня моими же глазами.
И ОН пойдёт завтра в школу, и извинится перед Артёмом.
Ради меня.
А я смотрю на НЕГО, и тихо ликую.
Потому что в моей жизни есть ОН.
ОН любит варенье и меня.
ОН — мой сын.
МОЙ СЫН!
