Книга Сепар - Елена Леонидовна Лаврова

былой жизни становились нестерпимо болезненными, она читала. В пансионате была большая и хорошо подобранная библиотека на русском языке. До этой библиотеки ещё не добрались украинские неонацисты. Ольга Борисовна много читала, чтобы уйти от действительности. И вот теперь и эта более-менее налаженная жизнь готова была разрушиться.

Наступила суббота. Коридорные собрали постельное бельё и одеяла, но свежее бельё не выдали. Жильцов начали выживать. Ничего, решили жильцы. Они покопались в своих чемоданах и сумках, вытащили всё, чем можно было застелить голые матрацы и подушки, и всё теплое, чем можно было укрыться. Ольга Борисовна вместо простыни постелила на матрац большое полотенце, а вместо наволочки – маленькое. Укрываться пришлось махровым халатом и тёплой курткой, которую, как и тёплую обувь, в начале зимы привезли волонтёры.

Но конфискованные постельное бельё и одеяла были только началом. Сразу после Нового, 1915 года в пансионате отключили свет, тепло и воду. Это был удар ниже пояса, принимая во внимание усиливающийся мороз. Жильцы требовали у дежурных по этажу, чтобы те звонили начальству, чтобы начальство прибыло и навело порядок. Дежурные по этажу разводили руками, делали вид, что куда-то звонят, и к вечеру доложили, что пансионат задолжал коммунальным службам огромную сумму, коммунальные службы в конце концов рассвирепели и наказали хозяев пансионата. Делать было нечего! Все прекрасно понимали, что это отговорка, что всё отключено специально, чтобы заставить беженцев покинуть эти стены. Но беженцы решили не отступать.

Самые активные мамаши позвонили волонтёрам. Волонтёры привезли тёплые одеяла, детское питание, тушёнку, макароны, крупы, свечи, две огромных кастрюли и чугунную печку. Печку установили на границе парка и леса, в овражке. Кто-то помешивал варево. Кто-то собирал в лесу хворост. Кто-то подбрасывал хворост в печь. Кто-то сидел с детьми. Кто-то ехал в ближайший населённый пункт за хлебом. Жизнь закипела с новой силой. По утрам перед печкой, на которой грелась кастрюля с водой, выстраивалась очередь из женщин и детей для умывания. Старики умывались последними.

После завтрака начиналась готовка обеда. А после обеда – подготовка ужина. Так в хлопотах по выживанию проходил день. А когда тьма падала на пансионат, все уже лежали по постелям, накинув на себя и детей всё, что было тёплого, прижимаясь друг к другу, чтобы поскорее согреться.

Ольга Борисовна тоже хотела быть полезной в этом общем деле выживания. Она сидела на пеньке неподалёку от печи, временами вставала и помешивала варево половником.

Беженцы не сдались и зиму пережили без потерь. Никто из пансионата не выехал. Никто из детей не заболел. Наступал март, а вместе с мартом явились солнце, потепление и новые надежды.

Но по беженцам выстрелили из тяжёлых орудий! Внезапно дали свет, отопление и воду. Беженцы поздравляли друг друга и торжествовали. Они думали, что они победили. Они ошибались.

Одним свежим мартовским днём Ольга Борисовна сидела на скамейке на центральной аллее парка и грелась на солнышке. В 12.00 к пансионату подкатили два новеньких сине-жёлтых автобуса. Распахнулись дверки. Из автобуса, как пустые гильзы из затвора, вылетали мужчины в полевом камуфляже. Высокие, хорошо упитанные, они олицетворяли собой брутальную мужскую силу. На шевронах было написано «Айдар». Несколько человек, правда, были на костылях. У иных руки висели на перевязи. Подхватив пузатые рюкзаки, они шли мимо Ольги Борисовны к корпусу, не замечая её, громко переговариваясь на русском и украинском, а она следила за их крепкими берцами. Рифлёные подошвы, как гусеницы танков, давили мелкие лужицы и мокрые листочки.

Военных разместили в свободных дорогих номерах. Корпуса наполнились мужскими голосами, гоготанием, смехом, выкриками, хлопаньем дверей. Беженцы, напротив, притихли и старались не попадать воякам на глаза. Но пути их всё равно пересекались. Увидев молодых женщин с детьми, возвращающихся с прогулки, военные свистели им вслед и кричали:

– Бабы, готовьтесь! Вечером в гости придём!

Присутствие детей их не смущало.

К вечеру все вояки с дорожки заложили за воротник. В пансионате было шумно и тревожно. Вояки пели, курили в коридорах, играли в карты, кричали, устраивали потасовки. А потом им захотелось приключений и женщин.

Беженцы сидели, запершись в комнатах, и не смели и носа высунуть наружу. Соседке Ольги Борисовны Ирине захотелось навестить подругу, жившую этажом выше.

– Не ходите, – предупредила её Ольга Борисовна. – Пусть угомонятся, тогда и сходите.

– У неё Сашка приболел. Она просила лекарство принести. Я быстро. Я осторожно.

И она выскользнула наружу. Ольга Борисовна заперла за ней дверь.

Через полчаса в коридоре послышались шум, возня, приглушённые выкрики. Покрикивал женский голос. Густой и пьяный мужской голос на чём-то настаивал. Ольга Борисовна встала, крепко сжала в руке трость и открыла дверь.

Ирина отбивалась от высокого верзилы. Одной лапищей он прижимал её плечо к стене, а другой пытался расстегнуть штаны. Пьяный и расхристанный, с красными белками бешеных глаз, он был настойчив и омерзителен. От него за версту несло водкой и похотью.

– Немедленно прекратите! – вскричала Ольга Борисовна и хватила верзилу палкой поперёк спины. В комнате заплакала Маша.

От удивления верзила ослабил хватку и стал медленно разворачиваться всем фронтом к противнику. Ирина вырвалась и проскочила в комнату, обняв ребёнка и пытаясь унять его плач.

Вид противника очень удивил верзилу. Маленькая старушка с палкой наперевес! Верзила покачивался и мутными глазами смотрел сверху вниз.

– Вон! – кричала Ольга Борисовна. – Вон отсюда!

Верзила, продолжая покачиваться, начал обеими руками застёгивать ширинку. Наконец он справился и сказал с силой и ненавистью:

– У-у-у! Сепары! Вата! Чтоб вы все сдохли! Всё равно мы вас всех выё*ем!

Он стоял близко от Ольги Борисовны, и она задыхалась от смеси запахов пота, тушёнки, чеснока и водки. И, скользя взглядом снизу вверх, она прочла на его шевроне «Артилерiя».

В голове Ольги Борисовны произошло короткое замыкание. Она сделала шаг вперёд, встав к вояке почти вплотную, и, отбросив палку, вцепилась обеими руками в нагрудные карманы его военной куртки. Она трясла его за эти карманы и кричала срывающимся голосом:

– Убийца! Убийца! Убийца! Ты убил мою Таню! Ты убил мою внучку!

Опешивший вояка оторвал старческие руки от своих карманов и отшвырнул Ольгу Борисовну к стене.

– Дура старая! Ведьма!

Ольга Борисовна медленно сползала по стене на пол. Он повернулся и пошёл прочь, а вслед ему неслось:

– Убийца! Будь проклят навеки!

Ирина помогла ей подняться и привела в комнату. Ольга Борисовна сидела на кровати, и её била дрожь. Ирина собирала сумку. Она была готова наутро покинуть пансионат.

– Куда вы пойдёте? – спросила Ольга Борисовна.

– За ночь обдумаю. Пойду по чиновникам. К волонтёрам. Может, что подскажут. А