Книга Сепар - Елена Леонидовна Лаврова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ольга Борисовна повернула лицо к говорившей женщине, не узнавая в ней жену соседа.
– Надо ей позвонить! – догадалась она.
– Кому?
– Тане! Может, она в подполе спряталась. – И Ольга Борисовна растерянно поглядела на свои руки. – Телефон! В сумке был телефон.
– Вот ваша сумка. Я её держу, – отвечала соседка. – Только некому звонить.
Трясущимися руками, прислонив к бедру трость, Ольга Борисовна шарила в недрах сумки, нащупывая телефон. Она нашла его и принялась нажимать кнопки. Но телефон молчал.
– Связь легла, – сказала соседка. – Кабель перебит. У вас, Борисовна, есть кто-нибудь из родственников, куда вам пойти?
– Таня! – сказала Ольга Борисовна. – Кроме внучки у меня никого нет.
Вдали что-то грохнуло и треснуло.
– Рая! – заорал сосед жене. – Быстрее! В машину!
– Едемте с нами! – решила соседка. – Там разберёмся, куда вас. Едемте прямо сейчас. Здесь нас поубивают.
И Ольгу Борисовну запихнули в автомобиль на заднее сиденье, рядом села соседка Рая, а на переднем сиденье был десятилетний мальчик с испуганным бледным лицом.
– У вас паспорт при себе или дома остался? – спросила Рая.
С тех пор как началась война, выходя из дома, Ольга Борисовна всегда брала с собой паспорт. Она пошарила трясущимися пальцами в глубоком кармане юбки, вынула паспорт и показала его Рае.
– Спрячьте и не потеряйте! Это важно!
Ольга Борисовна послушно вернула паспорт в глубину кармана. Она сидела на каких-то узлах, почти упираясь головой в крышу машины.
Прибежал Коля, муж Раи, плюхнулся на сиденье и нажал на сцепление. Над их головами с треском порвали коленкор неба.
– Бля-я-я-я! – заорал Коля и поддал газу.
Ольга Борисовна долго сидела, недоумевая, куда и зачем её везут. Наконец она повернулась к Рае и сказала:
– Там ведь Таня! Надо её спасти! Остановитесь! Поверните назад!
– Заткни её, Райка! – заорал Коля. – Заткни её, а то я выкину её вон! – И он разразился таким фонтаном отборного мата, что даже перекрыл на несколько секунд грохот и треск над головой.
Они благополучно выскочили из обстреливаемого города и понеслись на запад. Всю дорогу Николай, намертво вцепившись в руль, варьировал основную тему своего фантастически изобретательного мата, и его ничто и никто не мог остановить. Впрочем, никто и не пытался.
Так Ольга Борисовна оказалась за пределами Горловки, а потом за пределами Донецкой области, а потом за пределами всякого понимания, что и зачем с нею происходит. Супруги-соседи довезли Ольгу Борисовну до первого крупного украинского города, до первого волонтёрского пункта, занимавшегося проблемами беженцев из Донбасса, и укатили дальше устраивать свою судьбу.
Молоденькие волонтёры задавали Ольге Борисовне вопросы. Она отвечала на все вопросы «да». И когда они спросили, сколько ей лет, и она ответила «да», они переглянулись и попросили у неё паспорт. Пока они выписывали из паспорта данные, Ольга Борисовна всё время нажимала кнопки телефона, у которого давно села батарейка.
Потом её куда-то вели, посадили за стол, велели отобедать. Она отобедала, не чувствуя вкуса пищи и едва ли осознавая, что именно она ела. Потом её опять куда-то вели, посадили в автобус, в котором сидели другие люди, и куда-то повезли. Ольга Борисовна подчинялась, делала, что велят, и по краю её помутившегося сознания временами пролетало, как раскалённый снаряд, – «Таня!». Она содрогалась от душевной боли и начинала стонать сквозь зубы, и люди спрашивали её, где болит, совали ей болеутоляющие таблетки, и она покорно глотала их, и хотела спать, спать, спать… и не могла заснуть.
Вечером автобус въехал на территорию пансионата. Ольгу Борисовну проводили в комнату и посадили на кровать. У ног её поставили большую сумку в голубую и белую клеточку. Сумку ей дали волонтёры, и позже, когда Ольга Борисовна придёт в себя, она обнаружит в этой сумке просторный махровый халат, два махровых полотенца, большое и маленькое, смену нательного белья, домашние тапочки, зубную щетку и пасту, душистое мыло. Теперь это было её имущество, не считая телефона и паспорта. Она так бы и сидела на кровати, но ей помогли лечь, и она лежала, глядя в стену и не слыша капризов ребёнка женщины, делившей с ней комнату.
Постепенно, через несколько недель, Ольга Борисовна стала способна воспринимать действительность. Она никому ничего не рассказывала о себе. Впрочем, никто её и не расспрашивал. У каждого в этом пансионате была своя история жизни, и чужие истории никого особо не интересовали. Ольга Борисовна ни с кем не сближалась и предпочитала одиночество. Во время одиноких своих прогулок в парке она вспоминала свой дом.
Она обходила в своём воспоминании каждый уголок каждой из трёх комнат. Особенно она любила свою комнату, светлую, с высоким потолком, о двух окнах, выходящих на запад. Вечерами она любила смотреть на закаты. В комнате стоял старый широкий диван, сделанный на заказ ещё её отцом, на котором она спала и отдыхала днём. В светлом юго-западном углу стояла ножная швейная машина «Зингер», доставшаяся ей от бабушки. В торце комнаты стоял стол с венскими стульями, а над столом висел старый оранжевый абажур с длинными кистями. Каждая вещь в этой комнате напоминала Ольге Борисовне о родных, давно ушедших. Она вспоминала свой двор, поросший утиной травкой, с тремя сарайчиками. В одном сарайчике её отец держал двух свиней. В другом сарайчике когда-то жили куры. За ними присматривала её мать. А в третьем сарайчике лежала гора угля. Им топили печи в доме.
Посередине двора росло ореховое дерево с раскидистой кроной. Под деревом в летний зной было славно. Там, под деревом, стоял большой стол, ножки которого были вкопаны в землю, с двумя широкими лавками по бокам. За этим столом проходила летом жизнь семьи. Здесь завтракали, обедали и ужинали, чистили картошку, мыли и резали овощи, читали книги и шили. Это был универсальный стол. Его и лавки отец смастерил своими руками.
И вот теперь ничего этого не было. Всё было разрушено и истреблено.
О Тане Ольга Борисовна долго боялась думать. Мысли о Тане и её ужасной судьбе были невыносимы. Краем сознания Ольга Борисовна допускала, что Таня жива, что она потеряла телефон и не может связаться с бабушкой, что она забыла номер телефона бабушки, но Таня где-то есть, жива и здорова, а дом… Что дом? Таня живёт у подруги. У неё было несколько подруг. Вот у одной из них она и живёт. И когда-нибудь они с ней встретятся.
Так протекли для неё эти месяцы: в прогулках по парку, воспоминаниях и мелких бытовых заботах. Когда воспоминания о доме и
