Книга Отойти в сторону и посмотреть - Татьяна Соломатина

– Всё-всё! Умолкаю. Нет мне прощения. И вы правы, Марина. Сто раз правы, и ещё раз прошу извинить меня. Я так давно не имел возможности поговорить с… умной женщиной, Марина.

Вот же ехидна!

– Итак, – мифичка отвлеклась от своих кавалеров разной степени скабрёзности и повернулась ко мне, – в современном научном мировоззрении известны две принципиально разные концепции времени: реляционная и субстанциональная. Различаются они трактовкой взаимоотношения времени и физической материи. Согласно реляционной концепции, в природе нет никакого времени самого по себе, а время – это всего лишь отношение или система отношений между физическими событиями, иначе говоря, время есть специфическое проявление свойств физических тел и происходящих с ними изменений. Другая концепция – субстанциональная – наоборот, предполагает, что время представляет собой самостоятельное явление природы, как бы особого рода субстанцию, существующую наряду с пространством, веществом и физическими полями. Реляционную концепцию времени обычно связывают с именем, как правильно заметил Сергей, Аристотеля. А также Лейбница и Эйнштейна. Наиболее же яркими выразителями субстанциональной концепции времени являются Демокрит, Ньютон и из современных учёных, как опять же позволил себе заметить мой многомудрый коллега, – Козырев и Вейник…

– Мариночка! Я же извинился! – Серёга по-детски надул губки и захлопал ресницами. – Профдеформация. Не удержался…

– Вы прощены, Сергей! – Марине явно начинала нравиться случайно подвернувшаяся под руку роль. – Тем более что удержаться от комментариев в подобной ситуации учёному-теоретику было бы весьма трудно. Так что ваша реакция была весьма кстати тем, что как нельзя лучше подтвердит мои дальнейшие слова. – Она отпила вина, по-птичьи вытянув губы, и продолжила: – Дело в том, что принятая нами к обсуждению тема для современной науки является камнем преткновения. Я бы сказала, остриём и даже гранью, когда величайшими теоретиками пройден этап осмысления, и мир ждёт практических действий в данной области…

– Как поёт! Как поёт… – Мишкин стеклянный глаз слезился от умиления, а безумный – пожирал профиль мифички.

– Борис Игнатьевич, – (так моего отца зовут те, кто ещё плохо представляет себе, что из всего этого может получиться), – стукните его по дифирамбам, пожалуйста. Я, конечно, не синий чулок. Но и не красный галстук. И уж точно не носовой платок, – сквозь кокетливый тон мифички прорывались нотки явного раздражения.

– Эй, животное, пойди на кухню, завари чаю. Не видишь, нас жажда мучает!.. Познания. Особенно Марину, – отец отреагировал моментально. Как будто ждал повода вмешаться.

– Мари-иночка! Что ж вы не сказали? Вы хотите чаю?

– Очень.

– С чабрецом! – отец зачем-то подмигнул аспирантке.

– С чабрецом? – Мишка на пару секунд замешкался. – А у вас есть?

– У нас нет. Но у тебя есть. А Мариночка очень любит с чабрецом. Мы как раз вспоминали об этом недавно.

– Да?.. – Мишка икнул.

– Два! Ты что, совсем память потерял? Ступай, тащи свои запасы, коль хочешь даме приятное сделать.

– Мари-иночка! – тут же расплылся Мишка. – Для вас… ик… самый лучший! Им вот… никогда! Полторы тыщи метров над уровнем… ущелье… как его там… Тьфу! Сам собирал…

– Ты идёшь или нет?! – рявкнул отец.

– Всё, всё… ща всё будет… – Мишка с трудом выковырялся из-за стола и, шатаясь, пошёл через сад, что-то бурча себе под нос. Хлопнула калитка.

– Всё. Он не вернётся, – отец, улыбаясь, откинулся на стуле и вытянул ноги.

– Как это? – Марина явно не поняла подтекста мизансцены.

– Да не сможет просто, – он удовлетворённо усмехнулся. – Ему с полкилометра до своего сарая. Запас алкогольдегидрогеназы в организме исчерпан, а мышцы ног одни из самых крупных в теле человека – циркуляция крови резко возрастёт и… думаю, даже туда не доберётся…

– А с ним ничего не случится?

– Тёплой южной ночью? В посёлке, где количество отдыхающих раз в пять превышает количество аборигенов?.. Не волнуйтесь, Марина, проспится – и всего делов. Слабенький он у нас. А мы и на пляже хорошо посидели, и по дороге… В общем, не в Мишкиной весовой категории выступления. А тут ещё вы… И красивая, и умная. Что большая редкость, согласитесь… Впал в эйфорию. Что простительно, разумеется, в дружеской компании, но наказуемо.

Ах, папа, папа!

– Ну, раз так… Тогда спасибо вам большое. А то я уж не знала, что делать…

– Чаю?

– Было бы здорово.

– С чабрецом?

– А у вас есть?

– А как же. Предгорья Каратау, ущелье Икансу. Сбор – июнь прошлого года.

– С вами не соскучишься!

– Вот и не скучайте, Мариночка. У Лики, по глазам вижу, вопросов уже пара килограммов наготове. А я пойду заварю, – отец встал и ушёл в дом.

За столом на несколько секунд повисла пауза. Разумеется, первым её нарушил Серёга. Избавление от конкурента прошло по намеченному плану, так что теряться из-за мимолётной неловкости он не собирался.

– Что ж, предлагаю, не тревожа память покинувшими нас, вернуться к обсуждению проблем вечности.

Разумно. Избавиться от меня можно было, только удовлетворив моё праздное, по его мнению, любопытство. А дальше… Романтическая ночь – крылышко к крылышку, клювик к клювику, и заливать, и заливать мифичке в уши свои сентенции.

– Ну, Сергей, вечность это не проблема. Вечность – это… – с готовностью включилась Марина.

– Вечность – это ситуация, и не более! – Я вообще не собиралась вклиниваться, а только послушать.

Но само вырвалось. – Извините, что перебила. Просто так Макс говорит…

– Who is Макс?

– О-о! Макс – это мечта, Мариночка, – Серёга быстро перехватил инициативу. – Макс – это тот, кто привяжет себя в шторм к штурвалу, потопит вражескую подводную лодку с одной отвёрткой, сыграет с Богом в нарды по памяти, найдёт стакан холодной газировки посреди пустыни и улетит на Марс не задумываясь – с первой попавшейся симпатичной особой возрождать человечество с нуля. Кстати, в нарды он наверняка выиграет!

– Интересно.

– Не то слово, Мариночка, не то слово! Ах да, ещё он кровью поклялся, что женится только на Принцессе. А поскольку на Земле их нет, то, скорее всего, – родом с другой планеты.

– Как мило!

– Да?! Ну, может быть, может быть, Марина. Вам виднее…

– А что значит «поклялся кровью»?

– Буквально то и значит. Нацедил из пальца, заправил свой неразлучный Parker и на натуральном папирусе – где уж он его взял, не знаю – написал при нас: «Первая Принцесса, что переступит порог этого дома, станет мне наречённой суженой». Число. Подпись. И положил под стекло на столе в кабинете. Это было… чтоб не соврать… – Серёга театрально почесал затылок. – Десять лет назад!