Книга Жизнь Амаль - Аиша Саид

Я сунула книгу под мышку и, прикрывшись шалью, поспешила в свою комнату. Впервые после приезда сюда я чувствовала себя счастливой. Жаль, что у меня не было возможности рассказать госпоже Садие и Омару, что я все-таки нашла способ читать стихи.

Глава 22

Есть новости о Рошанаре? – спросила Набила Мумтаз, когда мы работали вместе на кухне.

Они нарезали лук и помидоры, складывая их в металлическую миску. Билал задержался у стола. Я помешивала чай в чайнике для Насрин Баджи и ее гостьи, которые расположились на главной веранде.

– Она навещает свою мать, – ответила Мумтаз.

– Она уехала две недели назад.

– Рошанара не вернется, – прервал ее Билал. – Он велел ей не возвращаться.

– Что? – Набила с грохотом уронила нож на стол. – Он что же, уволил ее?

– Джавад Сахиб сказал, что ее работа его не устраивает.

– Но ей так нужна была эта работа, – пробормотала Мумтаз. – Она ведь единственная кормилица в семье.

– Как будто ему не все равно, – фыркнул Билал.

Было трудно следить за их сплетнями. Я дождаться не могла момента, когда смогу оставить это место навсегда и притвориться, что мне просто приснился дурной сон. Не важно, сколько здесь платят за работу, – кто в здравом уме может добровольно здесь остаться?

Кто-то похлопал меня по талии. Фатима протянула голубой пакет с печеньем.

– Это те, которыми она любит угощать гостей, – сказала она мне. – Можно я помогу?

Я поставила кремовую тарелку с зубчатыми краями на стол. Фатима открыла пакет и достала горсть квадратного песочного печенья.

– Ты когда-нибудь пробовала шоколадные? – Она указала на кладовую у окна.

– Нет, – ответила я. – Они вкусные?

– Самые лучшие! – Ее глаза загорелись. – Она их достает, когда ее старшие сыновья приезжают, потому что они любят шоколад. Это печенье немного дороже, поэтому мы не можем съесть слишком много, а то заметят. Но если хочешь, я могу тебе дать попробовать.

– Может быть, в другой раз, – улыбнулась я. – Но все равно спасибо за предложение.

– Фатима, принеси мне еще лука, – перебила нас Набила.

Фатима положила еще одно печенье.

– Сейчас же! – рявкнула Набила.

Я взяла последнее печенье и нажала на него пальцем – оно разломилось.

– Ой, – вздохнула я. – Оно сломалась. Хочешь?

Фатима выхватила у меня оба куска и засунула их в рот. На свирепый взгляд Набилы я ответила улыбкой и понесла поднос на террасу. Налив чай в каждую чашку, я подала их Насрин Баджи и ее гостье, а потом стояла сзади у стены, как всегда во время визитов ее гостей.

Разговоры, которые хозяйка вела со своими подругами, мало чем отличались от тех, которые моя мама вела со своими. Кроме обычных сплетен, они обсуждали потенциальных невест для Джавада Сахиба. Сегодня женщины разглядывали фотографии девушек, которые могли составить ему партию. Мне было жаль любую девушку, которой пришлось бы жить с таким человеком, как он.

Мои мысли вернулись к унесенной книге. Я надеялась, что смогу найти время вернуть ее сегодня на место и взять новую. Я взглянула на часы: начало первого. Рабия и Сафа, скорее всего, одевали сейчас своих кукол или прыгали через веревочку во дворе. Омар и Сима, наверное, еще учились в школе, а отец присматривал за фермой…

Стало ли маме лучше? Смеется ли уже Любна?

– Центр грамотности – чудесная идея, – сказала гостья Насрин, убирая фотографии обратно в сумочку. На ней был темно-бордовый шальвар-камиз, а губы накрашены такой же по цвету помадой.

– Да, – кивнула Насрин Баджи. – Он должен открыться через месяц.

– Все только об этом и говорят. Впервые такая организация открывается в Пенджабе.

– Центры грамотности взрослых – хорошая задумка, это в струе нашего времени, – сказала Насрин Баджи. – Мой муж считает, что поддержка этой инициативы поможет ему выиграть выборы.

– Кто-нибудь уже зарегистрировался?

– Никто, – вздохнула Насрин.

– Кто же откажется от бесплатного образования? – Женщина покачала головой. – Наверное, им все-таки нравится быть неграмотными.

Я подумала о своем классе, о тридцати четырех девочках, которые сидят по двое за партами в тесном классе. До сих пор помню, как жар, поднимающийся от земли, накалял нашу кожу в летние месяцы и как мы дрожали под чадрами и свитерами, когда температура резко падала по вечерам. Тем не менее мы ходили в школу каждый божий день. Насрин Баджи это хорошо известно. Она не могла не знать. Она должна была сказать женщине, что та неправа.

Но Насрин Баджи не возразила подруге. Вместо этого она попросила меня принести еще чаю.

– Она довольно милая, – кивнула в мою сторону гостья, пока я собирала на поднос их тарелки и чашки. – Ты непременно должна рассказать мне, где таких берешь.

Я аккуратно взяла поднос и понесла его на кухню. Я пыталась притвориться, что мне безразличны слова женщины, но это было не так. Я сомневалась, что когда-нибудь смогу привыкнуть к тому, что меня обсуждают, как скот на рынке.

Глава 23

Позже, на той же неделе, я наполнила ванну Насрин Баджи и рассыпала по поверхности воды цветки лаванды. Я разложила ее одежду на кровати, когда она вошла в ванную. Я взглянула на часы. В моем распоряжении было десять минут. Проскользнув в свою комнату, я схватила книгу, спрятанную под подушкой. Прежде чем спуститься вниз, я засунула ее под одежду.

В начале недели я прочитала несколько поэтических книг, затем первую биографическую книгу в своей жизни – «История Алламы Икбала». Омар посмеялся бы надо мной, что я выбрала такую тяжелую книгу, зато я могла держать ее у себя в спальне дольше, чем какую-нибудь тонкую книжку…

Теперь я поняла, почему Икбал был любимым поэтом госпожи Садии. Оказалось, он не просто поэт. Он также был политиком, учителем, юристом, ученым и просто благородным человеком. Я раньше думала, что человеку вполне достаточно иметь одну мечту, но, прочитав о нем, я поняла, что некоторые люди могут иметь разные мечты и наблюдать, как все они сбываются.

Я прошла по коридору, ведущему в библиотеку. Токир, пожилой слуга, вытиравший пыль с плинтусов, даже не взглянул на меня, когда я проходила мимо. Я проскользнула внутрь, положила книгу на место и пробежала руками по другим книгам. Я остановилась на толстом черном словаре на нижней полке. Омар всегда хотел иметь словарь, он говорил, что в словарях хранится каждое произнесенное слово. Я вытащила его. Словарь оказался тяжелее, чем я думала. Бумага была тоньше, чем у других книг, а шрифт – совсем крошечный. Я улыбнулась. Что, если я прочитаю всю книгу целиком? Что скажет Омар, если я потом расскажу ему, что прочитала все слова – даже те, которых мы еще не знали?