Книга Ведущий в погибель - Надежда Попова

– Напоить фон Люфтенхаймера освященной водой, – серьезно сказал стриг. – И как знать, быть может, мы добьемся хоть каких-нибудь результатов.

– К примеру, убьем его.

– Это вряд ли. Он человек. К тому же, собственную душу никому добровольно не вручавший.

– В любом случае, – отмахнулся Курт, – все это пустые разговоры. Святой воды под рукой нет.

– Есть полкувшина простой воды и есть ты.

– Права не имею, – возразил он, и фон Вегерхоф пожал плечами:

– А ты и не будешь ее освящать; освятит святой Юрген. Четки работают – это мы знаем с достоверностью.

– Я даже чина не помню.

– «In nomine…» – на все случаи жизни.

– В таком случае, заняться этим должен ты – из всех присутствующих ты один имел счастье огрести на свою голову благодать Христову от Него лично.

– Однако из всех присутствующих именно тебе передал эти четки во владение новопрославленный святой. Быть может, в других руках они заупрямятся.

– Господи, ересь какая, – выдохнул Курт, прижав ладони к вискам, начавшим уже постукивать тонкой, как паутинка, болью. – Все, что я слышу, что говорю и делаю, что я вижу вокруг себя этой ночью – одна сплошная ересь.

– Время, – напомнил фон Вегерхоф настоятельно, и он вздохнул, мельком обернувшись на фогта.

– Хорошо, – отмахнулся Курт, – пусть так. Но лично я полагаю эту затею бессмысленной и на вашем месте на многое бы не надеялся.

– Ты сказал это сам, – напомнила Адельхайда укоризненно. – Упомянув о произошедшем на твоем последнем дознании, ты сказал, что сила этого человека оказалась настолько велика, что уничтожила бы не только того некроманта, но и, по твоему мнению, любое зло вокруг.

– Что тебе нужно для того, чтобы уверовать? – уже нешуточно спросил стриг. – Ты лично был знаком с таким человеком, видел такое, сейчас говоришь с тем, кто прошел через невозможное, несколько минут назад своими глазами видел эту реликвию в действии; что еще тебе нужно, инквизитор?

– Быть может, повстречаться с твоим Мастером лично.

– Если мы так и будем сидеть в этой комнате, ничего не предпринимая – вскоре встретишься.

– Сдаюсь, – кивнул Курт со вздохом. – Давайте воду. Попытаться не убудет.

– А настрой поблагочестивей? – упрекнул стриг, передав ему полупустой кувшин, и Курт, сняв четки с запястья, коротко огрызнулся:

– Отвали.

Установив кувшин на пол у своих ног, несколько секунд он сидел, не двигаясь, глядя на темные бусины в своей ладони, и вздохнул.

– Ну, словом… – неуверенно произнес Курт, наконец, – если вы там способны меня услышать, святой отец, и реально имеете силу… Беру свои слова назад. Святая вода и молитва помогают. По крайней мере, ваша. Я так до сих пор этого и не сказал, так что – спасибо, что спасли меня тогда. И… сейчас мне опять необходима ваша помощь… Ну, поехали, – оборвал он, чувствуя себя до невозможности по-дурацки, и погрузил четки в воду. – In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti[197]…

– Amen, – подсказал фон Вегерхоф, когда он замялся; Курт пожал плечами:

– Amen, – и, помедлив, вынул четки, аккуратно стряхнув капли в широкое горло кувшина. – Это было глупо, – подытожил он уверенно, вновь надев их на руку, – но это было сделано. И давайте уж закончим эту мистерию; Александер, держи его. Правы вы или нет, в любом случае – не думаю, что он просто скажет «спасибо» и выпьет.

На приблизившегося фон Вегерхофа фогт, до сего мига еще пребывающий в некоторой потерянности после краткого допроса, взглянул настороженно, попытавшись отодвинуться; стриг ухватил его за плечо, легко опрокинув на пол, и уселся рядом, упершись ему коленом в грудь и держа голову ладонью.

– Не хочу говорить избитости, однако это для вашего же блага, – вздохнул Курт, присев рядом; фон Люфтенхаймер молча рванулся, и стриг сжал ладонь сильнее. – Не вынуждайте нас вскрывать вам рот ножом, – попросил он настоятельно. – Не приведи Господь, лезвие сорвется, и я вас прикончу или повыламываю зубы… Откройте рот.

Фогт упрямо стиснул зубы, глядя на своих пленителей с ненавистью и отчаянием, и Курт пожал плечами.

– Когда вы придете в себя, я за это извинюсь, – пообещал он и, сжав кулак, одарил связанного коротким тычком под ребра.

Фон Люфтенхаймер сипло охнул, застыв, и Курт, переждав вдох, осторожно плеснул водой в раскрытый рот. Фогт задушенно булькнул, попытавшись отвернуть голову в сторону, взбрыкнул ногами, и он отодвинулся, убрав кувшин подальше от конечностей наместника, глядя на конвульсии пленника со все возрастающей настороженностью.

– Он захлебывается, – заметила Адельхайда напряженно, и стриг качнул головой, прижав фон Люфтенхаймера к полу крепче:

– Нет. Воду он проглотил. Это другое.

– Сердечный приступ? – предположил Курт; фон Вегерхоф не ответил, сдерживая содрогающееся тело уже с заметным усилием.

Фогт побелел, словно и в самом деле впав в припадок, в горле булькнуло; стриг поспешно вздернул его вверх, ухватив за шиворот и приподняв, и едва успел отодвинуться от потока дурно разящей желчи, устремившейся на пол.

– Какая мерзость, – отметил Курт, когда фон Люфтенхаймера стошнило снова; фон Вегерхоф отволок безвольно повисшее тело в сторону, аккуратно опустив на пол, и отступил на шаг назад. – Теперь возникает вопрос: где в данный момент находится выпитая им святая вода – в нем или в этой гадости?

– По твоей логике, – отозвался стриг серьезно, – после принятия Причастия не следует посещать нужник… Вода вышла, святость осталась. Сойдемся на этом.

– А осталась? – поинтересовалась Адельхайда.

– А была? – усомнился Курт, оглядывая притихшего наместника скептически. – Может, он поперхнулся просто. Бывает.

– Почему тебя до сих пор не поперли со службы? – отозвался фон Вегерхоф с искренним удивлением; он пожал плечами:

– Я уникум. Не знал?.. Так что же теперь с нашим пострадавшим? Каким он будет, когда очухается?

– Откуда мне знать, – отозвался стриг, отойдя в сторону. – Как ты понимаешь, подобных опытов я еще не ставил. Подождем. Думаю, минута у нас есть.

Вокруг фогта Курт ходил всю эту минуту, посматривая на него с подозрением; тот так и лежал на полу, глядя в стену и редко мигая, не сделав ни одной попытки подняться или заговорить. Так и не дождавшись никаких перемен в состоянии наместника, Курт присел перед ним на корточки, заглянув в неподвижные глаза, и тихо позвал:

– Фон Люфтенхаймер?

Тот не шевельнулся, не отозвался, даже не поднял взгляда, и Курт повторил настойчивей, сопроводив оклик тычком в плечо:

– Фон Люфтенхаймер! Если ты, жертва обстоятельств, сейчас же не встанешь, – присовокупил он, склонившись ближе, – я врежу тебе по почкам.