Книга Пучеглазый - Энн Файн

— Я чувствую себя намного лучше, миссис Хатри.

— Что?

(Голосок Хелен не обладал такой способностью проникать сквозь деревянные панели, как мой или миссис Хатри.)

— Она говорит, что чувствует себя лучше, — проорала я.

А выходить она собирается? — крикнула миссис Хатри. — Интергалактическое время заканчивается. Вы пропустили все уроки. Есть у вас обеих шансы на возвращение?

Я покосилась на Хелен, а та замотала головой, словно маленький ребенок, перепуганный до смерти.

— Еще нет, — прошептала она. — Сначала я хочу дослушать твою историю до конца.

— Миссия умиротворения продолжается, — проорала я. — Инструктаж еще не завершен. Спускаемая кабина нуждается в небольшом ремонте перед возвращением на землю.

(Если взрослым подыгрывать, то можно добиться чего угодно.)

— Хорошо, номер Двадцать один, — сказала учительница. — Поверю вам на слово.

И ушла.

5

Не могу сказать, что по пути на базу подлодок Пучеглазый из кожи вон лез, стараясь влиться в наши ряды. Во-первых, он заявился в своем лучшем костюме, повязал клубный галстук и начистил туфли.

— Ой, боюсь, ты испачкаешься! — заволновалась мама.

— Неужели? — Пучеглазый с явным неодобрением разглядывал наши неказистые куртки и ботинки на толстой подошве. — А вы, похоже, собираетесь устроить демонстрацию в свинарнике?

Мама предпочла принять это как шутку.

— Когда мы доберемся до места, придется еще топать по территории, принадлежащей министерству обороны, — объяснила она. — Мы намерены потребовать назад наши холмы.

— Правда? — по выражению лица Джеральда Фолкнера сразу было видно: он-то думал, что требование вернуть холмы означает как минимум проделывание дыр в дорогущем заборе из колючей проволоки, экстренный вызов военной полиции для предотвращения массового вторжения, а также марш-бросок с криками и воплями прямо на никем не охраняемые склады ядерных боеголовок. Я встретилась взглядом с мамой. «Ошибка! Ошибка! — попыталась я просигналить ей нашим семейным семафором. — Отошли его домой, пока автобус не приехал, а то будет поздно». Мама меня поняла.

— Джеральд, — начала она осторожно. — Ты уверен, что на самом деле хочешь поехать с нами? Может, тебе лучше остаться дома, полежать, задрав ноги и почитать газеты?

— Это, конечно, лучше, — сказал Пучеглазый, многозначительно оглядывая нашу боевую группу, состоящую из невыспавшихся зевающих людей. — Намного лучше.

— Ну тогда…

— Нет, — отрезал он и решительно мотнул головой, отметая все мои надежды на чудесный денёк. — Я сказал, что поеду с тобой, значит, поеду.

Я не сдержалась и спросила:

— Но почему?

— Чтобы насладиться твоей компанией, конечно.

Ответ меня озадачил.

— Но ведь ты и так наслаждаешься ей почти каждый день, — напомнила я ему. — А дополнительный денек сверх прочих — чистое безумие.

— Мне так не кажется, — невозмутимо ответил Джеральд, беря меня за руку. — По крайней мере, искать твоей компании один лишний день не большее безумие, чем искать ее вообще.

Бесполезно спорить с тем, кто пребывает в таком блаженном настроении. Ну, я и не стала и смолчала, даже когда Пучеглазый забрался в огромный автобус, который мы наняли, и плюхнулся на сидение рядом с мамой, не позаботившись спросить, как мы с Джуди к этому отнесемся. Джуди было все равно. Она без споров устроилась на сидении за ними. Я тоже не спорила. Но мне было не все равно.

Я села у окна, Джуди не возражала. Мне было видно мамино отражение в стекле, а если чуть отклониться и посмотреть в щель между сидениями — то и Пучеглазого. Немного погодя водитель заявил, что даже если мы кого и ждем, пора отправляться, а то вообще не доберемся до места. Курильщики вдавили в землю последние окурки и, чихая и кашляя, поднялись в салон. Я заметила, как Джеральд Фолкнер многозначительно посмотрел на часы. Что ж, мы задержались с отправлением всего-навсего на двадцать минут, так что его ехидный жестик был неуместен. Ну откуда ему было знать, что мы всегда опаздываем!

И вот автобус покатил мимо полей и деревень. Постепенно все перестали зевать, отложили воскресные газеты и стали разговаривать. Надо признать, что Пучеглазый охотно завязывал знакомства. Я услышала, как он говорит стеснительному сельскому бухгалтеру с Оксфарм: «Лично я за переработку пищевых отходов». А когда младший сынишка Бета Робертса потянул газету Джеральда, чтобы лучше рассмотреть карикатуру, тот нарочито громко и четко произнес: «Позволь, я сперва дочитаю, а потом уж ты отнесешь ее на утилизацию». Пучеглазый откровенно ухмылялся, когда Джози затеяла петь хором, и не пожелал поддержать даже самые простые припевы вроде: «Отнимите у мальчишек игрушки» и «Что нам делать с ядерными отходами?». В общем, он нас всех достал, и могу сказать, что все, кто, проходя по автобусу, пытались наладить с ним дружеские отношения, в конце концов начинали на него коситься: уж не затесался в наши ряды «легавый»? Дорога казалась бесконечной. Большую часть пути Джеральд донимал маму вопросами:

— Как же так? Почему собралось так мало людей?

Автобус и впрямь был полупустой. Я услышала, как мама осторожно пытается ему объяснить:

— Иногда наше телефонное древо дает сбои.

— Телефонное древо?

В его голосе явно зазвучали ликующие нотки. Пучеглазый знал, что победа останется за ним. И мама тоже.

— Так мы рассылаем срочные сообщения, — объяснила она. — Каждый из нас знает телефонные номера еще двоих, а те в свою очередь еще двоих, ну и так далее. Если все работает нормально, то сообщение доходит очень быстро, — мама запнулась. Ясное дело: на этот раз наша система оказалась не на высоте. Она скорее была похожа на прогнивший телефонный пень, чем на телефонное древо.

— Понятно, — кивнул Пучеглазый. Выдержав небольшую паузу, таившую, как обычно, скрытую угрозу, он сказал с издевкой: — Похоже на то, как сплетни разлетаются по городу.

Мама отвернулась и стала смотреть в окно. Ее отражение было таким размытым, что я не могла разобрать выражение ее лица. Гнев или смех пыталась она сдержать? Понять было невозможно. Но я-то точно знала, что чувствовала. У меня руки чесались повырывать ему все седые волосенки из торчавшей над сидением розовой лысины и проорать вдобавок, что он может сколько угодно насмехаться над нашими куртками, вечно опаздывающим автобусом и допотопным способом связи; но в отличие от министерства обороны, жирующего на деньги налогоплательщиков, у нас нет восемнадцати биллионов фунтов стерлингов на организационные расходы — чтобы наша группа работала как часы.