Книга Лаура и тайна Авентерры - Петер Фройнд

От коридора камеру отделяла решетка из массивных, толщиной в руку, металлических прутьев, а дверь была заперта на два замка. О побеге не могло быть и речи, к тому же Мариус находился под постоянным надзором стражников. На стене у самой решетки был закреплен мерцающий факел. Он освещал коридор и наполнял большую часть камеры тусклым, призрачным светом. Под ним стоял небольшой деревянный стол с двумя стульями, на которых обычно сидели два тюремщика. Но сейчас там, привалившись к стене, дремал всего лишь один здоровенный детина.

Его приятель, слегка приволакивающий левую ногу, наверное, отправился обходить тюрьму, чтобы убедиться, что все в порядке и все заключенные надежно заперты в своих камерах. Так решил Мариус, хотя абсолютной уверенности в этом у него, конечно же, не было. Он даже не знал, существуют ли кроме него другие заключенные, и если да, то сколько их. Соседние камеры были скорее всего пусты, так как оттуда ни разу не было слышно ни единого звука. Что происходило в остальных камерах, он не знал. Однажды ночью, правда, он слышал ужасные крики какого-то мужчины, но это было давно, и с тех пор в темнице царила полная тишина.

Мертвая тишина.

Заметив в камере движение, тюремщик поднял голову и настороженно уставился на заключенного всеми тремя глазами. Как и его товарищ, он был триоктид. Кроме двух обычных, как у людей, глаз, на лбу у него красовался еще один — третий. Этот глаз был всегда открыт, даже когда обычная пара спала, так что охранник ни на минуту не оставлял заключенного без надзора, ни днем ни ночью. Вот почему Темные силы обычно использовали триоктидов в качестве надзирателей или же дозорными в своих дружинах. Впервые увидев их, Мариус пришел в ужас, но со временем постепенно привык и к этим безобразным существам.

У триоктида, сидевшего у дверей камеры, были огромные мешки под выпученными, лягушачьими глазами, а век почти не было видно, поэтому Мариус прозвал его Рыбий Глаз. Его товарища он называл Хромая Нога. Так у надзирателей, которые день и ночь были его единственной компанией, появились хотя бы имена. Ведь они ему так и не представились.

Рыбий Глаз мрачно смотрел на заключенного. Увидев, что тот всего лишь тянется к кувшину с водой, немного успокоился. На уродливом лице заиграла злорадная улыбка, потом он отвернулся и снова тупо уставился в одну точку прямо перед собой.

Но Мариус не попался на эту уловку, он прекрасно знал, что Рыбий Глаз следит за каждым его движением. Ведь третий глаз у триоктидов действовал независимо от двух остальных, и поэтому они в одно и то же время могли смотреть в разные стороны.

Мариус наконец добрался до стола, на котором стоял кувшин с водой. Он поднял его обеими руками, с трудом поднес к губам и начал пить жадными глотками.

Вода! Ничего не может быть вкуснее холодной воды.

После того как он несколько утолил жажду, ему сразу же стало значительно лучше. Конечно, спина по-прежнему горела, но он уже мог терпеть эту боль. Он должен был терпеть! Сдаваться нельзя, стоит опустить руки — и тебе конец, ты уже никогда не выйдешь отсюда живым. А он ни за что не хотел доставлять врагам такое удовольствие. Да и Лауре еще нужна была его помощь.

Лаура.

В голове роились мрачные мысли.

Остается только надеяться, что она поняла и запомнила все, что он сказал ей прошлой ночью! Если бы у него было хоть чуточку больше времени! Если бы только проклятый стражник хотя бы минутой позже заметил, что он предпринял путешествие вне тела! Еще минута, и он бы успел рассказать дочери, где спрятал Ворчуна. Без помощи Шепчущего тумана ей не удастся незаметно пробраться в гробницу. Никогда! Но тогда она не выполнит свою миссию, а это означает, что все пропало.

Мариус теперь уже вообще не был уверен, что именно успел рассказать Лауре во время своего короткого посещения. Сумел ли он ей все понятно и внятно объяснить? Или, может быть, он сообщил дочери так мало сведений, что она теперь при всем желании не сможет найти правильный путь. Как ни ломал Мариус себе голову, так и не мог точно вспомнить, о чем он успел рассказать Лауре, прежде чем жестокие удары кнута триоктида прервали его путешествие вне тела, вывели его из состояния транса и вернули обратно в камеру.

Может быть, стоит попытаться предпринять еще одно путешествие вне тела. Так, на всякий случай, чтобы посмотреть, как там Лаура. Пусть даже Хромая Нога после этого забьет его до смерти. Лаура во что бы то ни стало должна выполнить свою миссию, ведь от нее зависит судьба Земли, да и Авентерры тоже!

Рыбий Глаз и Хромая Нога, правда, следят за ним теперь еще строже, чем прежде. Но почему бы не попробовать? Ведь если получилось один раз, может, получится и во второй!

При этой мысли у Мариуса на душе сразу же полегчало. Ему даже пришла в голову идея, как перехитрить стражников, несмотря на неусыпную бдительность. Да, именно так он и поступит!

Тут из дальнего конца коридора до него долетел звук тяжелых шагов, которые быстро приближались. Рыбий Глаз как ошпаренный вскочил со стула и вытянулся по струнке. Мариус прильнул к решетке, напряженно всматриваясь в темноту. В тусклом свете коридора ему удалось различить три фигуры.

Впереди шел высокий мужчина, и, хотя на нем был длинный черный плащ, сильное, мускулистое тело угадывалось даже под плотной материей. Решительная походка выдавала в нем человека, для которого не существует преград. Яркий факел, горевший в его руке, не только освещал им дорогу, но и позволял хорошо рассмотреть его самого. Лицо с орлиным носом и плотно сжатыми тонкими губами было мертвенно-бледно, глаза сверкали красным огнем. Мариус Леандер никогда его раньше не видел. Но, еще прежде чем заметить висевший у него на боку огромный меч, он догадался, что это Борборон, Повелитель Тьмы, всемогущий предводитель Темных сил.

Лаура жила на четвертом этаже главного корпуса. Комнатка была небольшая, зато очень уютная и, как это было принято в Равенштайне, рассчитанная на двух человек. Справа и слева от двери стояли кровати, шкафы и книжные полки, а у окна в качестве письменного стола была приделана большая доска. Перед ней стояли два стула. Все оставшееся свободным от мебели пространство стен занимали плакаты и постеры с изображениями кино- и поп-звезд, а также фотографии китов и дельфинов.

Лаура открыла дверь в комнату, и ее тут же оглушил пронзительный голос Мадонны. «Bye, bye Miss American Pie…» — пело радио. На кровати, что стояла слева, лежала очень полная девочка с целой копной непослушных рыжих кудряшек на голове. Склонясь над толстой книгой, она пританцовывала ногами в такт музыке и правой рукой то и дело нащупывала лежавшую рядом на тумбочке некогда огромную плитку шоколада в разорванной серебристой фольге, от которой теперь уже, правда, мало что осталось, отламывала очередной кусочек и отправляла его в рот.