Книга Лаура и тайна Авентерры - Петер Фройнд

Девочка снова взглянула на каменного великана, и — о нет! — он прищурил один глаз и весело ей подмигнул! Лаура чуть не закричала. Не в силах сдвинуться с места, она как вкопанная застыла на ступеньках, пристально глядя атланту в лицо.

Лукас заметил ее необычное поведение и удивленно спросил:

— Ну, что там еще?

— Он… он… он, — заикаясь, пролепетала сестра и скосила глаза на колонну.

— Что он? — спросил Лукас, переводя взгляд в указанном направлении.

— Что он?.. — недоверчиво переспросила Лаура, и в душу ей закралось ужасное подозрение. — Ты что, ничего не видишь?

— А что я должен видеть?

Некоторое время Лаура колебалась, стоит ли рассказывать брату, но потом ей вдруг стало ясно — это бесполезно, он все равно не поверит.

Никто ей не поверит!

Разве что только Кая.

Она быстро взбежала вверх по лестнице.

— Да так, ничего, ерунда. Идем скорей! — небрежно бросила она брату на ходу через плечо. — Или так и будешь стоять здесь как приклеенный?

В центральном вестибюле, откуда расходились коридоры, ведущие к кабинетам, и лестницы на другие этажи, было сумрачно. Узкие оконца пропускали совсем мало света, освещение было выключено, электрические свечи, украшавшие большую рождественскую елку в центре холла, тоже, само собой, не горели. Аттила Мордук, завхоз, был страстным приверженцем экономии. Поэтому свет в коридорах на время занятий выключали. Когда Лаура и Лукас вошли в вестибюль, там не было ни души, только гулко зазвучали в пустом зале их собственные шаги да пахнуло резким запахом свежей мастики.

На стене, как раз напротив входа, висела большая, написанная маслом картина. На ней была изображена красивая молодая женщина в белом платье, а у ее ног лежал огромный черный волк. Лицо женщины было очень бледное, и сама она выглядела необыкновенно печальной. Настолько печальной, что казалось, будто ничто на свете уже никогда не сможет ее развеселить. От старшеклассников Лаура узнала, что женщину на картине звали Сильва и что она жила во времена Жестокого Рыцаря фон Равенштайна. У нее, наверное, была очень несчастная судьба, вот почему неизвестный художник изобразил ее такой печальной на своей картине.

Лаура машинально скользнула взглядом по картине, и тут ей вдруг показалось, что женщина смотрит на нее с упреком.

Девочка испуганно остановилась, замотала головой и заморгала глазами. Когда она снова посмотрела на картину, та выглядела уже совершенно обычно, так же как и всегда.

«Да и как, спрашивается, ей еще выглядеть?» — подумалось Лауре. Не хватало только, чтобы волк на картине начал выть, тогда уже точно можно сразу же отправляться в психушку. Но животное, тихое и безобидное как ягненок, продолжало спокойно лежать у ног своей красивой хозяйки и при этом, естественно, не издавало ни звука. А разве могло быть иначе? Лаура облегченно вздохнула и быстро пошла дальше.

У картины пути брата с сестрой разошлись. Лукас пошел налево, где находилось крыло для мальчиков, а Лаура повернула направо, в коридор, ведущий в женское крыло.

Вдруг, кое-что вспомнив, Лукас остановился.

— Лаура, подожди! — закричал он.

Лаура удивленно остановилась, а Лукас быстро подбежал к ней, снял с плеч рюкзак и начал в нем рыться. Через минуту он извлек оттуда небольшой, завернутый в подарочную бумагу плоский предмет и, немного помедлив, протянул его сестре.

— Вот, чуть не забыл, — сказал он. — Подарок от меня. Надеюсь, его ты возьмешь. Или тоже…

Лаура улыбнулась и весело хлопнула брата по плечу:

— Вот глупый! Конечно возьму! Ты ведь хочешь, чтобы папа вернулся домой! — Она взяла подарок. — Спасибо! Открыть здесь или в комнате?

— Как хочешь, — великодушно ответил Лукас. — Все равно знаешь, что это!

Лаура кивнула. Ну конечно, она знала. Новый «Гарри Поттер», что же еще. Как сильно она о нем мечтала!

Почти так же сильно, как о том, чтобы папа снова был с ними.

5

Темные силы

Первое, что почувствовал Мариус Леандер, придя в себя, была невыносимая боль. Спину страшно жгло, а по щекам, казалось, текли тончайшие струйки раскаленной лавы. Кнут, которым прошлой ночью беспощадно хлестал его палач в темнице, оставил по всему телу глубокие следы, кожа в местах ударов была порвана в клочья, лицо изуродовано, а спина превратилась в одну большую горящую рану. Счастье еще, что какая-то добрая девушка, наверное служанка, пожалела его. Когда палач, закончив пытку, наконец ушел и оставил пленного одного, она потихоньку пробралась в его грязную, сырую каморку и обработала раны: промыла их, остановила кровь, а затем намазала какой-то темной кашицей. На вопросы Мариуса она прошептала только, что это смесь из земли и целебных трав, которая должна помочь предотвратить воспаление. Ведь заражение крови в таких условиях означало бы для него верную смерть. Это было последнее, что он разобрал, прежде чем потерял сознание.

Мариус Леандер вздохнул. Ему снова вспомнились слова доброй девушки. И хотя он ничего не смыслил в медицине, совсем необязательно быть медиком, чтобы понять, что занести инфекцию в такой грязи ровным счетом ничего не стоит.

А это означает верную смерть.

Вот уже почти целый год прошел с тех пор, как Темные силы схватили его и бросили в подземелье Черного замка — в отвратительную тесную камеру без окон. Крохотное помещение с низким потолком было сырым и грязным, да к тому же еще кишело насекомыми. Клопы, блохи, тараканы и пауки помогали Мариусу скрасить одиночество днем, а крысы и мыши составляли компанию ночью. И теперь, когда палач так безжалостно изранил его тело, инфекции, казалось, было не избежать. Оставалось только надеяться, что таинственная мазь, которой намазала его тело служанка, действительно поможет. Хотя какое это теперь имеет значение? Даже если раны заживут, все равно ему уже никогда не выбраться из темницы — он обречен гнить здесь заживо.

Никто его не спасет.

Мариус снова громко застонал. Он не знал, как долго находился без сознания. В темнице постоянно царил полумрак, так что он потерял счет времени. Он даже почти научился не обращать внимания на ужасную вонь, которая первое время была настолько невыносимой, что его постоянно тошнило. Только к сырости и духоте камеры он так и не смог привыкнуть. И скорее всего, не привыкнет никогда. Пот ручьями струился у него по лицу, грудь давило, так что было трудно дышать. Язык во рту напоминал старый свалявшийся носок. Ему страшно хотелось пить. Может быть, в кувшине осталось еще немного воды. Он взглянул на грубо сколоченный деревянный стол рядом с решеткой.

Кряхтя, Мариус медленно поднялся со своего ложа, которым служила охапка гнилой соломы. В первую минуту ему показалось, что все тело — одна жгучая боль. Каждая клеточка горела адским огнем. Но, сделав первые шаги, он заметил, что боль понемногу отступает. Осторожно переставляя сначала одну ногу, затем другую, он медленно продвигался вперед. Его босые ноги громко шаркали по каменному полу, на правую заполз паук, из-под другой испуганно выскочила мышь, заметалась и скрылась в норе.