Книга Синдром бодливой коровы - Галина Куликова

— О каком? — равнодушно спросил тот, неспешнопросматривая документы Вельямина.

— «Голубые» украли человека.

— Какая трагедия! — Сержант даже не усмехнулся.

Между тем Настя через его плечо увидела, как длинноволосыевытащили безжизненного Петрова из «девятки» и под руки повели к подъезду задрипаннойпятиэтажки. Если бы существовал рейтинг домов-инвалидов, эта пятиэтажка, хрипяот напряжения, выбилась бы в лидеры. Ее фасад выглядел настолько отвратительно,будто последние несколько лет на него злонамеренно плевал каждый входящий ивыходящий жилец.

— Вон они, смотрите! — закричала Настя и, схвативсержанта за плечи, попыталась силой развернуть его в нужную сторону.

— Но-но! — рявкнул тот. — Руки!

— При чем здесь руки? Разуйте же глаза! Видите,человека тащат, как дохлого кота!

— Расцениваю ваши действия как нападение на сотрудникамилиции, находящегося при исполнении, — сурово заявил сержант, не обращаяникакого внимания на похищенного Петрова.

— А! Да что с вами говорить! — очень по-женскивозмутилась Настя и припустила за длинноволосыми.

Бросив бутылки на заднем сиденье, Геракл побежал за ней.

— А вы, гражданин, останьтесь, — велел сержантВельямину, хотя тот не делал никаких резких движений.

Настя влетела в подъезд как раз в тот момент, когда заповоротом лестницы исчезли ботинки Петрова. Она рванула за ними, перепрыгиваячерез две ступеньки, но длинноволосые уже втащили свою добычу в квартиру навтором этаже и захлопнули дверь. На звонки они, естественно, отвечать несобирались.

— Извращенцы! — завопил подоспевший Геракл. —Ни дна вам, ни покрышки!

Настя тоже выкрикнула пару оскорблений из скудного личногозапаса ненормативной лексики. Пока они соревновались в придумывании бранныхэпитетов, к подъезду подъехала машина с надписью «Телевидение», из которойвывалилась бойкая съемочная группа. Она тащила за собой камеру и наполнялапространство специфическими словечками. Юркий молодой человек в джинсовомжилете с заклепками забрался в палисадник и принялся топтаться там, выбираянужную позицию. Когда Настя и Геракл вышли из подъезда, он как раз началговорить в микрофон:

— Мы ведем свой репортаж из обычного московскогодворика. Перед нами дом номер четырнадцать, жильцы которого вот уже пять лет невыходят на свои балконы, потому что те находятся в аварийном состоянии.

— Слушайте, здесь телевидение! — Настя толкнулаГеракла локтем в бок. — Может быть, попробуем заинтересовать ихкиднепингом?

— А кто это? — с интересом спросил тот.

— Это не «кто», а похищение людей, — объяснилаНастя, пристально глядя на оператора.

Тем временем телевизионщики втащили в палисадник потеющеготолстячка в костюме и галстуке.

— За разъяснениями мы обратились к Николаю НиколаевичуБобрянцу, главному специалисту…

Вокруг съемочной группы тем временем стал собираться народ.Подтянулись игроки в домино, припозднившиеся старушки, караулившие подступы ксвоим подъездам, группы подростков с пивом и просто праздношатающиеся личности.Настя и Геракл, сами не заметив как, оказались в довольно густой толпе.

— Коррозия, происходящая из-за колебаний погоды, —тонким голосом говорил Бобрянец, переминаясь с ноги на ногу, —способствует разрушению арматуры. Только за одну зиму температура воздухапереходит через ноль более ста раз.

На первом этаже позади потеющего Бобрянца распахнулось окно,в котором появилась голова изумленной старухи.

— Чавой-то тут такое? — крикнула она своимтоваркам, толпящимся возле палисадника.

— «Новости» снимают! — пояснил кто-то изтолпы. — В телевизор попадешь.

Бобрянец закончил выступление и теперь, когда камераперестала пугать его, вытирал лоб огромным клетчатым платком.

— Граждане! — неожиданно звонким голосом крикнулаНастя. — Вы знаете, кто живет на втором этаже?

Вот в этом подъезде в квартире справа?

— Гомики! — ответил мужчина, одетый втренировочный костюм и черные ботинки с пряжками.

— Может быть, журналистам будет интересно узнать, чтоони сегодня унесли с Тверского бульвара человека!

— Журналисты? — ахнул кто-то из толпы. —Креста на них нет!

Журналисты тем временем пытались снять общий план, радуясьоживлению в массовке.

— Правильно, как Ленин помер, так они стали церквиломать! — коварным голосом заметила какая-то бабка, сноровисто лузгавшаясемечки.

— Ленин-то здесь при чем? — спросил раздраженнымтоном учительского вида молодой человек с круглым значком: «Внук Брежнева —надежда нации».

— Божественное возвращается в наш мир! — громкозаявил мужик с перебитым носом. У него был дурной глаз и спина размером сдверцу холодильника. — Если вы не против, я прочту об этом стихисобственного сочинения.

Он перепрыгнул через низкую загородку и встал посреди вытоптаннойкорреспондентом и Бобрянцом площадки. Выбросил одну руку вперед и началдекламировать:

Ночь обронила бледный иней,

Она прозрачна и тиха.

И возвращаются богини

В розарии ВДНХ.

— ВВЦ! — поправил из толпы человек в круглыхочках. Кто-то тут же ударил его свернутой газетой по затылку и грозно шикнул.

Поэт между тем продолжал с большим чувством:

С прелестной мухинской скульптуры

Начав экскурсионный тур,

Узрят величие культуры

В структуре парковых скульптур!

— По-моему, с этим домом явно не все в порядке! —шепнула Настя Гераклу.

— Гляди туда! — воскликнул тот, показывая пальцемна окна второго этажа. Настя задрала голову и увидела, что к стеклу прилиплидве патлатых головы.

— Вон они! — крикнула Настя в полный голос. —Наблюдают за нами, гады!

В этот момент во двор медленно въехала черная «Волга», изкоторой торопливо вылезла какая-то шишка районного масштаба.

— Что здесь такое? — спросила шишка, плохосреагировав на машину телевизионщиков. — По долгу службы я обязан знать,что происходит!

— Тут стихи читают, — пояснила какая-то тетка,которая не слышала почти ни одной графоманской строчки, потому что была маларостом и чужие спины поглощали не только вид, но и звук.

Между тем оратор продолжал вещать, все больше заводясь отнеослабевающего внимания публики: