Книга Лучшие враги - Марина Ефиминюк

Но в дверной проем вошел вовсе не демон, а с полоумным видом ворвался взлохмаченный, босой Калеб в пижамных штанах, буквально слепящий крепким обнаженным торсом. На кончиках пальцев трещало какое-то заклятие. Оно отбрасывало голубоватый свет, окрашивая руку, тело и лицо резкими тенями, поднимало с пола щепки.

— Эннари!

При виде меня, остолбеневшую от изумления, он резко остановился, словно налетел на невидимую стену. Грозные искры боевого заклятия растаяли с едва заметным белесым дымком.

— Ты в порядке, — резюмировал он, буравя меня характерным ледяным взглядом.

— Почему я должна быть в беспорядке? — не в силах справиться с ехидной улыбкой, уточнила я.

— Ты отправила призыв о помощи, — тихо произнес он.

— Ох…

Наконец до меня дошло, что магический зов не просто разбудил жениха-соседа, но и принес крик о помощи. Вопила-то я знатно, пока скакала на одной ноге и пыталась вытащить колючку.

— И что, ты правда кинулся меня спасать?

— Да, — резко и очень серьезно бросил он.

Повисла пауза. Мысль, что кому-то пришло в голову защищать ведьму, вообще-то, от которой обычно все пытаются защититься, показалась ужасно забавной. У меня вырвался громкий издевательский смешок, прозвучавший — должна признать — кощунственно в напряженной тишине.

Лицо Калеба окаменело. Он сорвался с места, стремительно уменьшая расстояние между нами. Если на ковре или полу еще валялись колючки, то от ярости он их не заметил.

ГЛАВА 3. Охотница за привидением

На меня надвигался полуобнаженный взбешенный мужчина, и вдруг стало чуточку невесело. У него был отличный торс со всеми нужными кубиками и убегающими под завязку штанов косыми мышцами. Безусловно, на практических занятиях по темной магии я видела мужские торсы и порельефнее — однокурсники чуть что сразу скидывали рубашки, но ни один из этих парней всерьез не хотел свернуть мне шею. Да они боялись подходить ближе, чем на три шага! Во многом безопасной дистанции (или зоны отчуждения?) способствовал Холт, умеющий так проникновенно посмотреть на приятелей, что мысль подкатить ко мне с какой бы то ни было стороны в них издыхала быстрее, чем успевала родиться.

Но Холта в Истване не было, а Калеб был и плевать хотел на благопристойные расстояния. К слову, надо записать в рабочий гримуар ценное наблюдение, что сразу после пробуждения у него напрочь отсутствует чувство юмора, и потом этим знанием обязательно воспользоваться раз пятьдесят.

— Замри, Калеб Грэм!

— Не в этот раз… — отрывисто бросил он и ворвался в мое личное пространство.

На кончиках пальцев заклубилось заклятие. Я занесла руку, но выпустить магию не успела — противник крепко сжал запястье, без колебаний воспользовавшись физическим превосходством. Зато новый удар пропустил. Не исключаю, что не по рассеянности, а просто дал мне фору.

Я мазнула кончиками пальцев прежде, чем он перехватил и вторую руку, удерживая без особых сантиментов и скидок на женственность. По мужскому плечу, ключице и горлу с резко сократившимся кадыком разлетелась снежная порошка. Половина лица, ресницы на левом глазу и бровь побелели. Волосы покрылись снегом.

Магический холод успел куснуть жертву, но не прокусить, и темные чары погасли прежде, чем пришла отрезвляющая боль. Калеб даже не поморщился. Как все нормальные светлые чародеи, в отличие от Вайрона, он использовал защиту.

Схватка закончилась ничьей: он меня пленил, а я обожгла ему плечо.

— Ты знаешь сказку о мальчике и волке, маленькая Энни? — хрипловатым голосом тихо спросил Калеб, не сводя взгляда с моих губ. На его груди и ключицах дрожали капли влаги, с растаявших волос капала вода. Прозрачно-льдистые глаза потемнели. Возможно, это было простой игрой тени и света.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — процедила я, хотя догадывалась, к чему клонился разговор.

— Мальчик так жаждал внимания взрослых, что соврал о нападении волка, а потом его съели.

— Волка?

— Мальчика.

— Какой грустный конец нравоучительной истории.

— Никогда больше так не поступай! Не глупи, как тот мальчик.

Он дышал злостью и был совершенно не восприимчив к витающему в воздухе успокаивающему запаху валерьянового корня. Никакого толка от разбитого флакона. Видимо, у настойки закончился срок годности.

— Отпусти, — потребовала я, страшно задетая его словами.

Калеб разжал горячие пальцы, но не отошел. Мы стояли так близко, что я практически касалась обнаженного мужского торса грудью, прикрытой лишь тонкой материей. Кому-то следовало отступить. В этот раз шаг назад первым сделал он.

— По-моему, ты ошибаешься на мой счет, — быстро проговорила я, не понимая, как шутка могла перерасти в серьезную потасовку, какая пружинка распрямилась внутри Калеба, что его, фигурально выражаясь, подбросило. — Ты действительно думаешь, что кто-то сможет меня съесть? Ты сам вытащил ведьму из шкафа.

— Я считал, что помогал тебе прийти в чувство и перестать изображать жертву, но ты застряла в том шкафу на девять лет, Эннари. Вылези и попытайся повзрослеть.

Скользящим движением он убрал с лица спутанные мокрые волосы и в гробовом молчании вышел из моих покоев. Через разломанный дверной проем я наблюдала, как он скрылся в комнате, подчеркнуто тихо прикрыв дверь. Я своей шарахнула бы, но была лишена такой привилегии: мою-то дверь он выбил, когда бросился спасать ведьму, которой вообще спасения не требовалось. Говорю, никакого чувства юмора!

Через час запас юмора закончился и у меня. За окном постепенно серело небо, комната медленно куталась в седые предрассветные сумерки. Должно быть, где-то далеко к горизонту подступало солнце, готовое осветить финальный день лета. Я не спала ни минуты, а входная дверь по-прежнему держалась на честном слове. Проклятиями, мертвенными зовами и доведением мужиков до бешенства я владела лучше, чем бытовой магией. Увы и ах… Плюнув на выбитый замок, я заколдовала дверной проем и, упав на кровать, заснула лицом в подушку.

Грохот был душераздирающий, зубодробильный, адский! Казалось, кто-то огромный и безжалостный крушил каменные стены. Я резко села на кровати, не понимая, где нахожусь, почему над головой не побеленный потолок, а фиолетовая тряпка. Диковатым взглядом обвела комнату, не сразу признавая обстановку. Не без труда удалось собрать мысли и припомнить, что накануне я вернулась в Истван, поселилась в гостевой башне, и знакомого потолка из общежитской каморки или даже лепнины из шикарного загородного дома семьи Реграм здесь просто не было. Зато грохота имелось сколько душенька захочет. Хоть рассовывай его по бутылкам, как отловленных призраков, и продавай за пару медных монет на рыночной площади, чтобы любой желающий имел возможность этим ужасающим шумом извести ненавистных соседей.

На улице страшно бабахнуло. Я слетела с кровати с такой проворностью, словно в матраце распрямилась пружина и острым концом ужалила меня в нежный филей. Едва не снеся с подоконника злосчастную шкатулку с булавками и даже готовая эти булавки применить по прямому назначению, я высунулась в открытое окно гостиной. Калеб не соврал: в учебной башне полным холодом шел ремонт.