Книга Искушение временем. Книга 1. Не ангел - Пенни Винченци

— У этого человека действительно была связь?

— Нет, — сказал Гай. — Нет, я совершенно уверен, что не было. Просто много болтали о какой-то девушке, вероятно, его студентке. Но слухи быстро пресекли.

— Разумеется, — устало заметил Оливер.

— Я попытался связаться с кузеном, но он в отъезде. За границей.

— А…

— Но ведь между ними есть и огромная разница, — с горячностью стал объяснять Гай. — Например, в книге сын Бьюханана отказался служить, а молодой Лотиан воевал и отличился. Мой кузен рассказывал, что он помнит, как тот уходил на фронт, как отец, да и все вокруг, переживал за него.

— Твой кузен учился в колледже Лотиана? — спросил Питер Бриско, который тоже присутствовал на встрече с Гаем.

— Нет, он учился в другом колледже.

— Это уже лучше. И он хорошо знал семью Лотиана?

— Нет, они просто встречались. Иногда. И он знал его дочь. Она очень хорошая, простая девушка — так он говорил.

— Надеюсь, она не музыкантша?

— Нет… не думаю. Не знаю. О боже.

— А жена, ее он видел? — вздохнул Оливер.

— Не знаю, сэр. Но она жила очень свободно — проводила время, где хотела. В общем, вела себя не так, как подобало жене ректора. Наверное, именно это и заинтриговало меня. Это давало возможность драматического развития сюжета. Мой кузен, например, предполагал, что у нее в Лондоне есть любовник. В книге этого нет.

— Действительно нет, — согласился Оливер, — но она изображена как женщина со значительными средствами. Прямое сходство с миссис Лотиан.

— Я знаю, знаю. Но…

— Ну, это весьма шаткий довод, — покачал головой Питер Бриско, — мало ли людей со средствами? А как другие директора, о них ходили толки?

— Да, о них всегда сплетничают. Ну, скандалы разные со студентами и прочее. Это часть академической жизни.

— Мм… Ну что же, — сказал Бриско, — нам остается только направить им рукопись и надеяться на лучшее.

— А что они могут сделать? Добиться судебного решения об отмене издания?

— Если они будут достаточно уверены в своих основаниях, то да. Суд может счесть, что сходных черт вполне достаточно, чтобы это заметили окружающие. Основанием для возбуждения дела о клевете, как вы должны знать, молодой человек, является моральный ущерб, который публикация может нанести человеку: ненависть, насмешки, презрение, сплетни и так далее. Мне кажется, что в данном случае есть опасность обвинения автора в моральном ущербе, нанесенном мистеру Лотиану.

Гай в недоумении посмотрел на Питера.

— Я просто не могу поверить в это. Моя книга — вымысел, а не биография. Другие писатели поступают точно так же. Я имею в виду, тоже опираются на реальную жизнь. Даже Джеймс Джойс не исключение, видит Бог.

— Да, не исключение, — сухо сказал Оливер, — и его «Дублинцев» трижды отзывали из печати.

— Поверьте мне, прецеденты есть. Редкие, и все же…

— Но этот Лотиан и его адвокат не могут ведь просто так взять и получить разрешение на запрет издания?

— Разумеется, нет. Они подадут в суд. Только суд облечен такими полномочиями.

— Дикость какая-то, — воскликнул Гай, сунув пятерню в свои и так всклокоченные волосы. — На основании чего судья даст санкцию на запрет книги? На основании того, что ее герой — ректор колледжа в Оксфорде? Притом что сам этот тип сидит в Кембридже и…

— …и что он эксгибиционист, и у него богатая жена, сын и дочь.

— Ну да. Так ведь это же абсурд! Нужно быть жутким параноиком, чтобы подумать…

— Что подумать? — усмехнулся Питер Бриско. — Что персонаж книги списан с него? Уверяю вас, некоторые авторы оказывались в еще худшей ситуации, хотя сходство их персонажей с прототипами было гораздо меньшим, чем у вас.

Гай Уорсли мгновение смотрел на него, потом спросил:

— Боже мой, ну и что же теперь делать?

— Не знаю, что делать, — сухо ответил Питер Бриско.

— Вот черт! — начал Оливер с порога. Вид у него был усталый.

— Что такое?

— Еще одна дурная новость. Пол Дэвис требует огромный гонорар за новую книгу Себастьяна.

— Сколько?

— Больше, чем мы можем себе позволить.

— Оливер, давай начистоту. Неужели у «Литтонс» так мало средств, чтобы заплатить за эту книгу каких-то несколько сотен фунтов?

— Не несколько сотен, а почти тысячу.

— Что?

— Да. В качестве довода он приводит огромный успех «Меридиана» и гонорар за первую книгу. Согласись, гонорар был весьма щедрый. Кстати, другие агенты, узнав, что Себастьян Брук получил такие деньги, тоже запрашивают их. Это был опасный прецедент, я тебе сразу говорил.

Селия промолчала. Господи, сколько раз он еще будет об этом говорить? Ее уже тошнило от этой темы. При других обстоятельствах она сразу же поставила бы его на место, но при нынешних — нет, невозможно.

— У нас сейчас трудное положение, я тебе говорил. Да еще эта ерунда с «Бьюхананами». Снова подскочили расценки на печать и бумагу, теперь еще и упаковщики требуют больше денег. Думаю, нам это уже не по силам.

— Мы можем взять кредит? — спросила Селия.

— Нет, не желательно. Проценты очень высоки.

— И «Елизавета» не очень хорошо расходится, да?

Весной Селия издала роскошную биографию королевы Елизаветы I. Производственные расходы оказались огромными, но из тысячи экземпляров продали всего пятьсот. Селия допустила ошибку в оценке книги — и не случайно. Ее внимание в то время занимали совсем другие дела.

— Да, не очень. Дело в том, что биографии всегда начинаешь с белого листа. Они продаются лишь постольку, поскольку интересен данный персонаж, в то время как при распространении беллетристики играют роль предшествующие произведения, которые выпускало издательство. Да ты это и сама знаешь. Но мне кажется, что Елизавета не обладает такой притягательной силой, как Виктория и даже Анна. — Оливер вздохнул и вымученно улыбнулся. — Разве что Анна сможет нас спасти. Ладно, Селия, у всех нас бывают промахи. С тобой это случается редко, я знаю. Действительно крайне редко.

«Вот здесь он ошибается, — устало подумала она, — вся моя жизнь на данный момент сплошь состоит из промахов».

— Книга о восстании сипаев тоже дорогая, — неожиданно сказал Оливер.

— Дорогая? — осторожно переспросила Селия.

— Да, очень. Я не сомневаюсь, что она окупится, но все эти цветные иллюстрации…

— Дело еще и в другом, — озабоченно пояснила она.

— В чем?

— Подозреваю, что там предстоит значительная переработка текста.