Книга Воспоминания о будущем - Кэт Патрик

Я отрываюсь от листка, чтобы убедиться, что за мной никто неподглядывает. Мистер Эллис в красках рассказывает о Второй мировой войне. Мне немногостыдно за то, что я его не слушаю, но ведь я и так помню наизусть почти все, очем он говорит.

Поэтому с чистым сердцем возвращаюсь к анкете.

10. Что ты хорошо умеешь делать?

Я пропускаю этот вопрос, но обещаю себе вернуться к немупозже.

11. Самый постыдный момент твоей жизни на сегодняшний день?

Этот вопрос заставляет меня задуматься. Естественно, у меняесть свои постыдные воспоминания — взять хотя бы один солнечный денек нагорнолыжном курорте Джексон Холл, лопнувшие на заднице джинсы и полосатые трусы«под зебру», выставленные на всеобщее обозрение, — однако эта катастрофа еще непроизошла. Я не хочу врать Люку, поэтому пишу:

Знакомство с тобой, когда я была в футболке с кошкой.

Возможно, это не самое постыдное, но вполне сойдет. Пойдемдальше.

12. Самое лучшее и самое худшее в здешней жизни? Худшее =ветер. Лучшее = люди.

13. Любимый напиток? Ванильный латте из «Ява-кофе».

14. Любимое занятие вечером в пятницу? Пицца и кино.

15. Ты была когда-нибудь влюблена? Не уверена. Наверное, этозначит - нет.

16. Фильмы ужасов — да или нет? НЕТ!!!

Здесь я ненадолго прерываюсь, чтобы посмотреть в окно, и судивлением вижу огромные белые хлопья, лениво падающие с неба. Школьный дворзапорошен снегом, похожим на легкую пенку на чудесном латте. Снег прекрасеннетронутой красотой, еще не испорченной следами и грязными протоптаннымидорожками.

Мистер Эллис вещает со своей кафедры с такой страстью, будтовот-вот расплачется. Я отвожу глаза, потому что мне неловко за него и,соответственно, ужасно стыдно за себя.

Я читаю следующий вопрос, но вместо того, чтобы хотя быпопытаться ответить, комкаю листок.

Люк интересуется моим самым ярким детским воспоминанием.

Я слегка наклоняюсь вбок, чтобы незаметно спрятать анкету взадний карман джинсов. Потом снова перевожу глаза на снег и с огорчением вижу,что кто-то уже прошел по нему.

Кто-то с гигантским размером ноги.

Тогда я поворачиваюсь к мистеру Эллису и пытаюсь слушать то,о чем он говорит, но мои мысли уже далеко отсюда.

Я не могу закончить эту анкету.

У меня нет никаких детских воспоминаний — ни ярких, нитусклых.

Я не помню того, что было вчера.

У меня есть только мое будущее, а тебя, Люк Генри, в этомбудущем нет.

Я изо всех сил стараюсь оттянуть неизбежное, но очереднойлогический вопрос долбит меня прямо в лоб.

Почему я не помню Люка?

Судя по тому, что мне известно на сегодняшний момент, менясвязывают с ним не только записки, но и один премилый разговор послесамостоятельной работы, а значит, возможна лишь одна причина, по которой мояпамять игнорирует существование самого роскошного парня, которого мнепосчастливится встретить в будущем.

И причина эта заключается в том, что Люка в моем будущем небудет.

Записка за понедельник не могла знать о вторничном Люке,однако во вторник Люк был тут как тут. Значит, в понедельник он все-такиприсутствовал в моем будущем.

Добравшись до этого логического вывода, я громко вздыхаю ипереживаю крайне неловкие несколько секунд, в течение которых мистер Эллис и поменьшей мере восемь человек из класса оборачиваются, чтобы просверлить менявопросительными взглядами.

Я молча выдавливаю кривую улыбку, и зеваки разочарованноотворачиваются, чтобы продолжить почтительно слушать рассказ мистера Эллиса.

Снова оставшись наедине со своими мыслями, я признаю, чтоответ ясен, как день. Не надо думать, что Люк полностью отсутствует в моембудущем: возможно, я не помню его потому, что с ним связано какое-тоболезненное воспоминание, нечто настолько тяжелое, что мой разум почел за благоего заблокировать.

Но это несправедливо!

Я думаю о Пейдж Томас и о том, через что ей придется пройти.Неужели нас с Люком ждет нечто подобное?

Неужели разбитое сердце — достаточная причина для забвения?

Внезапно весь сегодняшний день становится совершенноневыносимым. Мое будущее слишком тяжело для урока истории. Мне нужно выйти. Яхочу разыскать Люка, вытащить его из школы, взять за руку и поцеловать, потомучто мне нужно торопиться, раз уж он собирается вскоре разбить мне сердце.

По крайней мере, пусть у меня останется что-то хорошее,прежде чем начнется плохое.

Все мое тело наэлектризовано энергией — оно хочет двигаться,действовать, но вместо этого сидит, прикованное к жесткому пластиковому стулу впоследнем ряду кабинета истории. Я судорожно впиваюсь руками в края стола, наменя вдруг накатывает бессильное бешенство от понимания вопиющейнесправедливости моей жизни.

Обычные девочки могут встречаться с кем хотят, не спрашиваясоветов у будущего.

Почему я не могу быть обычной?

Я думаю о Карли Линч, которая будет безостановочно менятьпарней до самого конца средней школы, и кровь бросается мне в голову. Карли всто раз хуже меня, но даже она может позволить себе беспечно шагать по жизни.

Я тоже хочу быть беспечной!

И тут, словно для того, чтобы окончательно добить меня инапомнить о том, насколько я далека от беспечности, меня снова переносит накладбище.

Моя мать безутешно рыдает справа от меня. Слева виден всетот же зловещий каменный ангел. В стороне от выстроившихся полукругомскорбящих, одетых во все черное, стоит небольшая группа; пожилая женщина,комкающая белый кружевной платочек, молодая девушка в декольтированном платье иимпозантный лысый мужчина.

Мужчина почему-то кажется мне похожим на непробиваемуюстену.

На какое-то мгновение я задерживаюсь взглядом на маленькойчерной броши, приколотой к джемперу пожилой женщины. Насколько я могуразглядеть, брошь сделана в виде украшенного драгоценными камнями жука, в любомслучае она слишком броская для похорон. Потом я зачем-то вспоминаю статью,которую мне предстоит прочитать в будущем, где говорится о том, что древнимегиптянам клали в гроб изображения жуков.

Может быть, для нее это особенная брошь.

Возможно, она просто любит жуков.

Я делаю робкий вдох, страшась впустить в себя смрадразлагающихся в земле тел, но неожиданно чувствую два своих самых любимыхзапаха: травы и дождя. Некоторые люди пришли на кладбище с зонтами. Некоторыеуже промокли.

Мне хочется увидеть как можно больше и в то же времяпоскорее стереть из памяти увиденное.