Книга 52-е февраля - Евгения Пастернак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сам ешь! — огрызнулся Тёмка.
— Извини, — сказал папа тихо. — Я просто перепугался, когда ты пропал.
Тёмка колебался.
— Да бери уже, — ненатурально рассердился отец, — мне вторая рука нужна, машину вести.
Барбариска оказалась вкусная, но живот заурчал, требуя чего-нибудь более существенного.
— Спасибо, — сказал Тёмка, чмокая конфетой.
— Не за что…
И папа опять улыбнулся чему-то своему.
— Что ты все лыбишься? — спросил Тёмка, чтобы заглушить урчание внутри себя.
— Да я с помощью этой конфеты уже просил когда-то прощения.
Тёмка недоверчиво погонял леденец во рту.
— То есть не этой, — поправился папа, — но такой же. Помнишь, я тебе про школьную любовь рассказывал? Вот тогда мне барбариска очень пригодилась…
Они не разговаривали целый год после «того случая»…
Сам «тот случай» Саша боялся вызвать в памяти даже на минутку. Он старался не давать себе этой минутки, набросился на учебу так, что учителя нарадоваться не могли, — и скоро математичка просила его объяснить сложную задачу (которой, как все подозревали, сама не понимала). Пошел на дзюдо, потому что три двухчасовые тренировки в неделю — это шесть часов, когда можно ни о чем не думать, кроме «захват» — «обманка» — «бросить» — «контрить» — «удержать» — «уйти из удержания». За хорошую учебу родители подарили магнитофон, новенький, кассетный — слушал каждую свободную минуту все, что мог добыть, от «Kiss» до «Аквариума». Научился подключать к телевизору, чтобы использовать его колонки, — получалось с посторонним треском, зато громко.
И каждое утро думал о том, что вот сегодня точно подойдет и извинится. И все будет как раньше. Даже подходил, видел ее испуганные глаза и проходил мимо.
А однажды весной приехала тетя Даша. Она была молоденькая (на двенадцать лет моложе мамы) и смешливая. В ее честь устроили застолье, на котором Саша ухаживал за тетей, а она заливисто хохотала: «Ты что, тетушке глазки строишь?». Потом они вместе мыли посуду, и тетя Даша спросила:
— Чего хмурый? Влюбился?
Он чуть не выронил тарелку, которую вытирал, но кивнул.
— Это нормально! Поругались? Или боишься признаться?
— Поругались.
— Прощения просить пробовал?
Саша набычился:
— А чего я? А если она виновата?
— Неважно, она или ты, — тетушка ловко орудовала ершиком. — Прощения всегда просит мужчина! И не спрашивай почему, так устроена природа!
Он промолчал. Так в молчании и домыли.
Уже уезжая, тетя Даша воровато оглянулась и сунула ему в руку что-то маленькое и липкое:
— Съешь — и все наладится! Она волшебная.
Подарок он сунул в карман куртки и рассмотрел его только дома. Это была конфета. Барбариска. У нее был такой вид, как будто ее долго таскали в кармане.
Ни в какое волшебство он, конечно, не верил и есть барабриску не стал. Зато он вдруг понял, как им помириться…
Динку от метро до дома довел Кирюха.
Только сейчас она сообразила, что этот веселый парень в вязаной шапочке и наглаженный, причесанный педант в белой рубашке, которого она видит каждое утро, потому что он всегда ровно в восемь пятнадцать садится в машину, — один и тот же человек.
— А когда ты настоящий? — спросила Динка.
— Не знаю, — задумчиво ответил Кирилл, — но я тоже сейчас об этом думаю.
А потом неожиданно добавил:
— Мама хочет, чтоб я был юристом. Папа хочет, чтоб я зарабатывал. А я бегаю ночью по городу и откапываю машины… Будешь поступать — никого не слушай. Просто представь на секунду, что этой байдой придется всю жизнь заниматься.
Динка попыталась себе представить хоть что-то, чем готова заниматься всю жизнь, и не смогла. Тихо вошла в квартиру, услышала плеск воды в ванной и решила быстренько лечь спать. Не тут-то было!
Грянул телефонный звонок.
Динка схватила трубку.
— Да, бабушка! Нормально, дома сидим, никуда не выходим, — отрапортовала она в телефон. — Чтоооооо? Ты только не плачь!
— Что случилось? Кто плачет? — мама вылетела из ванной с зубной щеткой в руках.
— Бабушка, — растерянно сказала Дина. — У нее Пуська сбежала…
Оказывается, весь ураган собака Пуська просидела глубоко под диваном, избавив хозяйку даже от попыток ее выгулять, но как только ветер утих и оконные стекла перестали дребезжать, Пуська вспомнила о том, что неплохо было бы проветриться.
Они вышли. Пуська провалилась.
Сначала она дико испугалась, в ужасе начала выскакивать из сугроба, жалобно завывая. Была выдернута оттуда и поставлена на дорожку. Тут надо сказать, что Пуська — белый японский шпиц и в сугробе смотрится очень гармонично, сливается с ним полностью.
А потом у Пуськи в голове что-то переклинило, и она на бешеной скорости унеслась вдаль. Бабушка уже полчаса бродит по окрестным дворам и не знает, что делать. Не оставлять же бедное животное на улице?
Пока бабушка рассказывала эту печальную историю, Динка успела снова надеть куртку.
— Ты куда? — спросила мама.
— Пуську искать, — вздохнула Дина. — Собак мы сегодня еще не спасали.
Мама прыснула и отправилась одеваться.
Обычно бабушка живет в пяти минутах ходьбы. Сегодня дорога растянулась на двадцать минут движения на четвереньках. Дворы еще никто не расчищал, и сугробы намело выше человеческого роста.
— Ладно найти черную кошку в темной комнате, — рассуждала Динка, переваливаясь через очередной сугробик, — комната хотя бы закрыта, и кошка там есть. А как найти белую собаку посреди белой пустыни? И если ли она тут, вот в чем вопрос?
Очень хотелось искать Пуську вдоль освещенных дорог и на расчищенных кусочках улицы, но, к сожалению, эта территория мгновенно закончилась, пришлось углубляться во дворы.
Мама сдалась первой, остановилась под фонарем и принялась строчить объявление в «Фейсбук». Мол, кто увидит белую собаку, не бойтесь, это не привидение, это наша Пуська — позвоните нам, мы ее заберем.
— Ну и куда могла рвануть эта красавица? — недоумевала мама. — На свидание, что ль, побежала?
Мама стрельнула глазами в сторону Дины. Та сосредоточенно вышагивала рядом.
