Книга Привет! Это я... - Нина Элизабет Грентведт

Выводы из расследования:

Маргиналы — скучные и одновременно непонятные люди, рабы телеэкрана, питаются маслом и разными сладостями. Ненавидят детей. Держат злую сторожевую собаку. Нам нужно их остерегаться, потому что они уже подали нам знак. Возможно, они ВАМПИРЫ, потому что никогда не спят. Мы живём в зоне риска. Завтра обстреляем Зелёный дом снежками. Мы должны…

— Ода! Ты делаешь уроки? — кричит мама, стоя на нижней ступеньке лестницы.

Дорогой дневник!

Это мама меня окликнула. Шпионский отчёт допишу потом. Сейчас я должна делать математику. Что за…! Ненавижу… Нет, со словом «ненавижу» нужно быть осторожнее — это очень плохое слово. Вместо этого можно сказать «очень не люблю». Я очень не люблю делать уроки. Математику особенно. С математикой у меня не так чтобы очень хорошо. (Сак правило, неважно. Я бы с ней лучше справлялась, если бы у меня всё получалось. Норвежский намного интереснее. И уроки лепки тоже. Мамины математические гены мне не передались. Интересно, от кого мне передались гены письма и рисования, потому что…

— Ода! Ты закончила делать уроки? Скоро обед! — опять кричит мама.

— Да-а-а, закончила-а! — кричу я в ответ и беру учебник по математике…

Ой, извините!

Мама работает в городе. Она бухгалтер. Поэтому у неё очень хорошо с математикой. И мама любит решать судоку! Она решает абсолютно всё. На Рождество мама получила от меня (и от Эрленд) толстенную книжку под названием «1001 головоломка судоку, которую нужно решить до своей смерти». Смешное название, ведь до маминой смерти о-о-чень далеко, а этих судоку не хватит даже до летних каникул! Мама уже решила огромное количество головоломок из этой книги.

У мамы есть такая особенность — она вздрагивает буквально от ВСЕГО, но никогда не ругается. «Ёлки-палки! Простите за выражение!» — вскрикивает мама, подскочив до потолка по очередному поводу (то есть по какому угодно поводу). Из-за этих восклицаний и извинений мы часто дразним маму, потому что тут абсолютно не за что извиняться! «Ёлки-палки» — тут нет ничего особенного. Маме Хелле смешно, что моя мама от всего вздрагивает и подскакивает, и поэтому она то и дело в шутку пугает мою маму и потом от души смеётся.

Вот некоторые вещи, которые пугают маму:

1. Когда к ней подбегает собака, чтобы поздороваться (и так каждый раз).

2. Когда из тостера выскакивает хлеб.

3. Когда выключается кнопка электрочайника.

4. Когда попкорн лопается и выстреливает при жарке, хотя мама сама поставила его на плиту!

5. Когда кто-нибудь захлопывает книгу.

6. Когда кто-нибудь неожиданно входит в дом, а мама не знала, что к нам должны прийти.

Папа говорит, что в Новый год гораздо интереснее смотреть на маму, чем на самые красивые фейерверки. По-моему, мне передалось намного больше папиных генов, чем маминых. Мы с папой не трясёмся по любому поводу, и мы не такие кокетливые, как мама, — она ведь делает макияж, даже когда идёт в магазин за молоком! И я, и папа способны на многое и много чего умеем. Почти всё, можно сказать. Кроме как решать судоку. Но это не считается.

Предупреждение

Поскольку сейчас папа на работу не ходит и у него масса свободного времени, он берётся за мамины судоку. Но он справляется с ними хуже, чем мама, злится и захлопывает книгу.

— Ёлки-палки! Простите за выражение! — извиняется мама, сильно вздрогнув на своём диване.

— Кто-нибудь хочет со мной на набережную, удить рыбу? — спрашивает папа.

— Сейчас? — спрашивает мама и смотрит в окно. (Там густо падает снег.)

— Я хочу! Я хочу! — кричит Эрленд и прыгает по комнате.

— Отлично, Эрле! Одевайся! Надевай спасательный жилет — и вперёд. А ты, Ода? — одеваясь, спрашивает папа уже из коридора.

— У меня времени нет, — отвечаю я. — Мы с Хелле должны продавать лотерейные билеты: у нас в школе собирают деньги на разные нужды. Купишь билетик?

Папа покупает четыре билета и говорит, улыбаясь:

— На всех четверых. Вдруг кто-нибудь из нас выиграет миллион! Это было бы кстати, особенно сейчас, когда я без работы.

Папа мне подмигивает. Надевает свою рыбацкую шапку.

Да и шапка-то у него не настоящая рыбацкая: это мамина старая шляпка, модель «горшок». Стильно… Ни за что в жизни я бы не хотела, чтобы меня кто-нибудь увидел рядом с папой, когда на нём эта шляпка!

— Да не подмигивай ты мне всё время! Сил никаких нет! — говорю я. (Кстати, — чтобы уж совсем закрыть эту тему — ни один из нас с этими билетами миллионером не стал.)

— Какая прелесть! — замечает мама. — Значит, на завтра к воскресному обеду у нас будет лосось! Как думаешь, сколько штук вы поймаете?

Мама улыбается папе. Не понимаю, почему они должны без конца улыбаться друг другу?!

— А сколько нужно, мадам? — спрашивает папа, подыгрывая маме.

— Ну, скажем, три-четыре таких, средненьких, — заказывает мама.

— Сделаем, — обещает папа. — Мы с Эрле обеспечим вас лососем.

Уже на выходе папа добавляет, обращаясь ко мне:

— Не советую предлагать лотерейные билеты в Зелёном доме.

При этом мама и папа обмениваются быстрыми взглядами — я это заметила.

— Почему? — спрашиваю я, но папа не слышит.

— Удачи вам с билетами! — кричит он напоследок и отправляется на набережную в компании Эрленд в оранжевом жилете, который мотается и лупит её по ногам, как будто вокруг неё скачет резвый щенок.

— Удачи! — кричит им вслед мама.

— Почему нам не стоит продавать билеты в Зелёном доме? — спрашиваю я у мамы.