Книга Янтарный призрак - Андрей Иванович Горляк

Веригин. – И какое-ни- будь приложение к нему, на ваше усмотрение.

– А вам? – Официант воззрился на Решетникова.

– „Ваньку Пешехода“!

– Извините? – Вышколенный сотрудник заведения изобразил улыбку, соизмеримую со своей гигантской „бабочкой“.

Привередливый клиент недовольно поморщился и перевел:

– „Джонни Уокер“. Двойной.

– Рэд, блэк, блю – лейбл? – Перечень прозвучал как пулеметная очередь.

– Блю.

– Со льдом?

– Да. И три салата.

Официант исчез выполнять задание.

– М-да… – промычал Веригин, вдавливая окурок в пепельницу. – Выпендрежу в тебе, Валентин, прибавилось. Солидным стал, вальяжным, будто лорд, пэр или эсквайр какой.

– Вовсе нет, Макс. Я вполне обычный житель столицы.

– Это я уже слышал… – И Веригин заскользил безразличным взглядом по капотам „мерседесов“, БМВ, „ауди“ и „опелей“, в команде которых любимых чад тольяттинского завода казалось неказистым и бесперспективным полузащитником из клуба „Лада“, принятым по нелепой случайности в сборную ФРГ по футболу. – Не стоянка, а выставка продукции ведущих концернов автомобилестроения Германии. Крутизна! А тебе, Валь, разве слабо купить приличную тачку?

– „Девятка“ меня вполне удовлетворяет.

– Или зеленая краска кончилась для штамповки баксов?

– Не хочу светиться, – напомнил одноклассник.

– Давайте сменим тему, – устало попросила Марина. – Мы пришли сюда отдыхать.

– Ив самом деле! – воскликнул Решетников. – Прочь заботы!

Официант принес заказ, ловко и сноровисто расставил тарелки, вилки, бутылки, бокалы и молча испарился.

Решетников торжественно заговорил:

– Друзья! Я хочу выпить эту янтарную влагу…

При слове „янтарную“ Веригин нахмурился и принялся ковырять вилкой салат с таким профессионализмом, что привлек внимание сидящих вместе с ним за одним столом.

– …за удачу! Пусть она сопутствует нам во всем! И пусть эта старшая сестра Везения… Макс! Послушай меня и прекрати метать стожки на тарелки! Ты не на сельхозработах! Так вот, пусть Удача, дочь Расчета и Мудрости, старшая сестра Везения и наперсница Таланта, своими крылами ангела-хранителя осеняет наш путь! И еще! – Валентин предотвратил свободной рукой попытку школьного товарища утолить жажду пивом. – Будь я художник, я бы нарисовал портрет очаровательной Мариночки и назвал бы его „Аллегория Удачи“. Марина, вы воплощение удачи! За вас!

– Можно и на „ты“. – Марина слегка зарделась.

– Охотно соглашусь!

– Только без брудершафта! – Она предостерегающе выставила перед собой точеную ладонь. – Не признаю.

– Ради Бога! У советских собственная гордость.

А поцеловать Марину Валентин был не прочь. Эта блондинка, с короткой эффектной стрижкой, с лицом и фигурой фотомодели, определенно разжигала в нем страсть. Но то, что она являлась подругой Максима, удерживало его в рамках обычного светского флирта.

– Марин, тебе никто не говорил, что ты похожа немного на Клаудиа Шиффер? – после нескольких глотков задал льстивый вопрос Решетников.

– Нет.

– В самом деле? Возможно, все дело в прическе. У нее она, я бы сказал, полностью отсутствует. Распущенные волосы с прямым пробором, вот в принципе и все! А у тебя же стрижка просто потрясающая.

– Мне эту модель подружка посоветовала.

– Она и меня уговаривала так же обкорнаться, – встрял в разговор Веригин, чем развалил старательно выстроенную другом ажурную конструкцию из комплиментов. – И брось ты свои кликухи, Валь. Что это еще за шифер? Ты б еще обозвал ее черепицей или рубероидом! Марина Лосева, она и есть Марина Лосева!

Было непонятно, шутит Веригин или возмущается.

– Что ты разворчался? – громыхнул бокалом об стол Решетников.

– У нас свобода слова.

– А, ты еще возникаешь, борода? Ты б в священники пошел – пусть тебя научат. Классный поп бы получился!

– У меня проблем с трудоустройством нет, – ухмыльнулся Макс. – Помоги-ка лучше Марине. Она с недавних пор – безработная.

– Хватит, в конце концов! – настоятельно потребовала Лосева. – Надо ведь и за именинника выпить.

– Точно! – хлопнул себя по лбу Веригин. – Совсем из башки вылетело.

– Это будет генеральной репетицией, – сказал Валентин.

– Почему? – удивилась белокурая красавица.

– Сегодня мне Макс спас жизнь, не дав захлебнуться в бассейне. И этот день можно смело назвать моим вторым днем рождения.

– Нет. – Веригин налил в пустую кружку пива и отставил в сторону пустую бутылку. – Манометр забарахлил. Начал выдавать неверные показания. Думали, баллоны полные, а оказалось наоборот. Пришлось дышать одним аппаратом. Попеременке. Сама знаешь, как это делается, аквалангистка ты со стажем. Почти что Мастер Дайвер.

– В следующий раз будьте бдительнее.

– Обязательно будем! – Веригин взметнул руку в пионерском салюте. – Начальный курс Валентин прошел, удостоверение первой степени подводника „Опен вотер“ у него почти в кармане и вдобавок ко всему он получил боевое крещение, с честью выйдя из экстремальной ситуации. Так что я сейчас опустошу бокал за несостоявшегося утопленника.

– Максим, – укоризненно посмотрела на Веригина Марина, – разве такое можно говорить?

– А на похоронах я бы молчал. – И Макс залпом осушил бокал.

– Черный юмор, – констатировал Решетников, отпил виски, посветлевшие от растаявших кубиков льда. – А вот и Сергей! – Валентин оторвался от изучения белых шортов девушки и обернулся на шум подкатившей к зданию машины. – Сейчас я вам его представлю, и продолжим наш пир во чреве этого кафешантана!. Напоминаю: в пять утра клуб закрывается. – Решетников вытряхнул из рукава твидового пиджака левую кисть и кинул взгляд на часы. – На моих одиннадцать. Думаю, шести часов нам вполне хватит, чтобы отвести душу.

Глава девятая. Стариковские мытарства

– Двадцать два ноль-ноль! – напомнил Задонскому его личный водитель.

– Спасибо, Костя, – поблагодарил, не оборачиваясь, бизнесмен. – Сейчас поедем! Значит, ты больше ничего не знаешь, так? – обратился он к сидящему напротив Грызунову.

– Так, – пошевелил бескровными губами старик и моргнул.

– Или не хочешь говорить правду?

– Все, что я знал, я рассказал.

– Все ли?

– Все без утайки. А если что и недомолвил, так то по причине прохудившейся памяти. Стар я.

Старик не обманывал. Он действительно рассказал Задонскому все, что хранилось в его памяти неповрежденным. Многое, очень многое у него напрочь отшибло. Целые страницы и даже главы его длинной жизни были вырваны прогрессирующим склерозом, победоносному шествию которого активно способствовал алкоголь.

Степаныч мог прекрасно оживить в памяти дни штурма Кенигсберга, мог пофамильно перечислить своих однополчан, восстановить всю хронологию боев в Восточной Пруссии, но события последних лет, месяцев и дней становились для него сплошным, непроницаемым туманом. Мозг отказывался восстанавливать картины того, что еще не перешло в разряд истории.

Фронтовик поведал своим интервьюерам, как он разминировал катакомбы, шахты, немецкие подземные коммуникации, вырытые фашистами, словно кротами, чуть ли не под всем городом, канализационные тоннели и подвалы жилых домов. Рассказал он и про то, как, выполняя свою обычную работу – обезвреживание обозначенного участка от взрывных устройств, наткнулся в подземелье на несколько десятков больших деревянных ящиков, аккуратно составленных друг на друга. Грызунов посчитал это место стандартным хранилищем, где немцы держали оружие, боеприпасы, провизию, обмундирование, шанцевые инструменты и