Книга Так громко, так тихо - Лена Буркова

запой уйти хочется. пластом лежать неделю за неделей. перестать мыться, бриться, зубы чистить. одичать.

да, конечно, это и твоя профессия – словами бить, эмоциями манипулировать, но тебе она дается проще.

она у тебя в крови.

так исторически сложилось.

народ ваш – творческий, восприимчивый, рыдай и вешайся. он веками и пишет, и поет, и танцует, и мается. и все, что он из себя выплескивает – вызывает желание и сжечь, и сохранить. как у вас такое получается?

как у тебя такое получается?

иногда я ощущаю себя не живым человеком, а существом, с которого можно снять слепок. ответы которого можно в черновик вставить без последующей вычитки. у меня мурашки косяками плывут по телу каждый раз, когда я вдруг в персонажа твоей истории перевоплощаюсь, когда в действующем лице свое лицо различаю.

вздор.

давай ты прекратишь это делать. хотя бы со мной. экспериментируй над текстами, над редакторами, над верстальщиками, а не над нами.

просто пообещай.

просто скажи, что я для тебя реален и осязаем.

прошу, скажи.

я, честно, не буду спорить, не буду бесчинствовать, не буду связки рвать. хотя обычно я спорю со всеми подряд. заткнуться не могу. тирады так и льются из меня. я всех переговорю. всех перебью. всех утомлю. непреднамеренно обижу.

иногда – преднамеренно.

я это умею. практикую.

но знаешь что?

что?

меня больше беспокоит не то, что я для тебя – источник красноречия. не то, что мы раним друг друга своими словоизвержениями. и даже не то, что в данный момент у нас разные точки дислокации (хотя это поправимо, я бы помог средствами, помог бы знакомствами, чтобы устроить все), меня беспокоит наше будущее, когда ограничения на передвижения снимут, и ты уже не сможешь защищаться этими своими головными регистрами, этими своими отговорками про закрытие границ.

это все очень просто написать. и крайне трудно реализовать. ты не понимаешь. ты мечтатель. ты не представляешь, как это: уехать из своей страны и очутиться в чужой, без возможности вернуться, без возможности отступить, если у нас все будет плохо. я не утверждаю, что у нас все будет плохо, но допускаю этот вариант. и не пытайся меня убедить, что ты не размышлял об этом. я не поверю. невозможно не размышлять об этом, когда мы не провели бок о бок, в смысле – физически, хотя бы сутки. но я не мечтатель. я реалист. я в суровой стране выросла. на развалинах старого союза играла. из арматуры и кирпичей домики для кукол строила. и смолу хвойного дерева вместо жвачки жевала.

серьезно?

без шуток. я вроде бы должна бесстрашной быть. пробивной. с плеча рубящей. скачущего коня в ступор вгоняющей. равнодушно переступающей порог пылающей хаты. да? но я – трус. и я боюсь. я боюсь, что благополучие изменит меня. абсурд? абсурд. но если благополучие действительно изменит меня, если оно мой стержень спрессует в плоскую пуговицу – то как мне себя уважать? что мне тогда делать?

просто жизнью наслаждаться. представляешь – это не возбраняется. жизнью наслаждаться. в моей стране, где не нужно жевать смолу хвойного дерева.

возможно. вполне возможно, что твоя страна сможет принять меня, что я привыкну к ней и полюблю ее. почти уверена, что полюблю.

полюбишь.

и все же я не буду ее частью полноценной. я останусь приезжей, прибившейся, щенком и сиротой, в глаза заглядывающей. той, которая может очнуться на ее улицах в полном одиночестве. на мели. без друзей, без работы, без угла. я не хочу этого. я не хочу оказаться бесполезной для вас, не хочу оказаться полезной лишь для того, чтобы стать героиней твоих печальных сочинений. только не печальных.

ты слышишь себя? улицы? одиночество? ты бред несешь. ты бредом своим меня обижаешь.

прости меня. прости. я не хочу тебя обижать, мое эмоциональное солнце. я хочу мысль завершить. можешь дальше не читать. можешь удалить, не глядя, слова мои о том, что наш разрыв не станет для тебя глобальной проблемой. что ты ранишь меня авансом. что ты создашь два десятка пронзительных и честных песен про то, как тебе хреново и грустно, выпустишь новый альбом, который меня в лепешку скатает, который каждой своею строкою изобьет, каждой нотой изувечит, – и будешь, в общем и целом, доволен результатом.

какая же я сволочь.

а потом, частично исцелившись, – уйдешь в толпу восхищенную, в проверенный круг приятелей и приятельниц, в тур масштабный.

вот же ублюдок.

а я – даже книгу не напишу. даже повесть. увы, бунин из меня никакой. а если напишу – то упаду в объятия депрессии затяжной, реабилитации муторной.

травмоопасный негодяй.

на качелях буду раскачиваться – от эйфории до сплина мышиного. потому что у меня не получится словами передать трагедию. не получится. и в этом тоже определенная трагедия присутствует. ибо совершенно неважно, какие отзывы на сайтах начертают читатели, какие отчеты по продажам упадут на почту. я же знаю, что на поверку остроты в моих фразах и в моих сочинениях недостаточно. для меня самой – недостаточно. я не могу избавиться от ощущения, что все мои попытки – это калька и недоделка. что до идеального текста я никогда не дорасту. что я – бездарность и бессмысленность.

ты не

к чему усилия. к чему терзания. к чему мучительные поиски слов. как же боязно, как же унизительно, как же тошно, когда слова исчезают, когда исчезает всякое желание искать их. и если вышенаписанное все-таки произойдет – то ты меня просто убьешь. просто убьешь. места живого не оставишь. камня на камне. ты – энергия чистая, огонь, эмоции, коммуникации, орбита многих и многих. я – сдержанность, закулисье, статус самозванца, вечное сомнение в собственной значимости. не фотографируйте меня, не снимайте, в центр круга не вздумайте вытолкнуть. похвала вгоняет в краску. критика деструктивная или даже конструктивная – в слезы. как же так вышло, что мы притянулись и сцепились, как так вышло? с моей-то чудовищной нелюдимостью и неуступчивостью? а теперь – удали все, что я написала. просто удали. мне назавтра стыдно будет. очень стыдно. я себя возненавижу за то, что страхи потаенные наружу вытащила – и на тебя, как радиоактивной воды ушат, выплеснула. прости за то, что я такой дурой бываю. дурой такой.

ты не

больше всего на свете меня ужасают мешки, чемоданы и заклеенные скотчем коробки у двери, за которой нет никого и ничего.

послушай.

я знаю, что тебе страшно.

мне – тоже.

я давно уже забыл, какого это – быть в отношениях. все кругом чужими казались. неискренними. выслеживающими потенциальную выгоду. видящими во мне того, кем я не являюсь. и я скажу сейчас факт, с которым ты не согласишься. но факт этот неопровержимый: скорее ты от меня уйдешь, чем я – от тебя.

подожди. не перебивай.

я – целый ворох проблем и заскоков. травм детских. я умею себя накручивать. умею иногда, закусив кулак, слезы лить.

не испугал еще? не оттолкнул?

в вашей стране, насколько мне известно, такие мужчины не котируются.

у вас там образ мужчины совершенно иной: этакая громадина, не показывающая свои слабости.