Книга Тридцать три поцелуя на десерт - Марина Ли

Мысленно проклиная демоновых крючкотворов, я выскочила на улицу и сама не заметила, как добежала до дома Анны.

Смеркалось. Лавка, занимавшая первый этаж, ещё была открыта, но наверху, в жилых комнатах, уже зажглись огни. Приятный тёплый свет в незашторенных окнах согревал сердце даже на расстоянии, но отчего-то захотелось плакать. Я внезапно почувствовала себя ужасно усталой и такой одинокой-одинокой, словно в целом свете у меня не было ни одной живой души, которая бы волновалась обо мне, ждала, зажигала фонарь на крыльце, чтобы я не потерялась в темноте, возвращаясь домой.

И даже несмотря на то, что это было не так, я не смогла сдержать слёз, спряталась в беседке за домом ювелира и отчаянно разрыдалась, отчаянно жалея себя. Плакала я редко, но всегда основательно, пока голос не становился густым и низким, как у старого гвардейца, глаза не превращались в узкие щёлки, а нос в красную картофелину.

Обычно в такие моменты я старалась спрятаться ото всех, запиралась в своей комнате, накрывалась одеялом с головой, или убегала куда-нибудь подальше, но сегодня я чувствовала себя такой измотанной, что не было никакого желания играть в прятки.

Так что нет ничего удивительного в том, что минут тридцать спустя в беседку, где я неуклюже пыталась укрыться от мира, прокралась Анна. В одной руке она держала плед из магшерсти, а во второй - кружку горячего молока с мёдом и корицей. Я по запаху узнала.

– Мадди, – с укоризной обратилась ко мне она, – ну что же ты тут, на холоде? Заболеешь ведь.

– Ай, – всхлипнула я, принимая из её рук напиток. – Мне уже всё равно.

– Глупенькая, нашла из-за чего слёзы лить! Главное ведь не то, что о тебе говорят, а то, какая ты есть на самом деле. – Анна была старше меня лет на пять, а мудрее – на триста. Не представляю, как у неё так получалось. – Ты ведь и сама это прекрасно знаешь.

– Знаю. – Я ещё раз всхлипнула, на этот раз от облегчения, когда тепло от наброшенного на мои плечи пледа разлилось по телу. – Устала просто.

– Тогда идём отдыхать. И не вздумай противиться! Мои дети влюблены в тебя и твои десерты. О мороженом я вообще молчу! Ты нужна нам счастливая и здоровая.

Я с удовольствием отпила из кружки и, чувствуя, как пряная молочная сладость разливается по языку, пробормотала не своим голосом:

– Со счастьем могут возникнуть проблемы…

– Какие проблемы?

Я махнула рукой.

– Ну, ты же знаешь… – Нет, со слезами надо завязывать, голосок у меня был такой, что я сама себя боялась. – До суда по моему делу почти четыре седмицы. Вещей у меня нет, дома нет, работы нет. Ой, молчи! Даже слушать не хочу! Представляешь, что от моего дела останется, если я кофейню всё это время закрытой держать буду? А репутация?.. А если я проиграю?..

– Не проиграешь!

– А вдруг? В этой жизни, у кого деньги – у того правда. Я против Салливана Туга – ноль без палочки. Растопчет и не заметит…

Анна задумчиво посмотрела на меня, а потом вдруг воскликнула:

– А ведь ты права!

– Что?

– Я про «ноль без палочки». Знаешь, Мад, что тебе сейчас нужно больше всего?

– Коробочка яду?

– Покровитель! – рассмеялась подруга, а я скривилась. Покровитель? Серьёзно? После того, как Сал вывалял моё имя в грязи, после Роберта с его претензиями, да я всех мужчин буду десятой дорогой обходить! Какой покровитель?

Анна легко считала все эти мысли с моего лица и рассмеялась.

– Не корчи рожи, Мад, тебе не идёт. Быстро допивай молоко и дуй в дом, я уже велела приготовить для тебя ванну. И не вздумай мне реветь – накажу.

– Как тебя только дети терпят, тиранка.

Плакать мне и в самом деле расхотелось. Я приняла ванну, насладилась ужином в комнате, и весь следующий день – красивая и отдохнувшая! – развозила клюкву в сахаре по городу, и вместе с Анниными детьми пекла печенье.

А ещё день спустя в доме ювелира появился он. Покровитель. И сердце моё как-то странно шевельнулось в груди в ответ на его ясный взгляд из-под выгоревшей от солнца чёлки и на мягкие ямочки, появлявшиеся на щеках, когда он улыбался.

Глава 4. Медовуха, мысли вслух и вдруг

Маленькая стрелка часов на городской ратуше неспешно преодолевала расстояние между девятью и десятью, когда мы с Магдаленой, оставив за спиной Центральную площадь, свернули на Голубиную улицу, где располагались одни из самых престижных лавок города.

Чистильщик обуви установил свою колодку у лавки сапожника. Хозяин лавки, лениво потягиваясь, вышел на крыльцо, чтобы полюбоваться на свою новую вывеску – огромный сапог красного цвета, который ещё не успели загадить городские птицы. Цветочница, свернувшая на улицу за несколько минут до нас, разговаривала с какой-то дамой возле магазина готового платья. Перед аптекой стайка мальчишек играла в марблы. Один из них, заприметив нас, встрепенулся, отряхнул испачканные колени и, схватив валявшуюся рядом стопку газет, бросился в мою сторону.

– Купите газетный листок, барич! – заорал он, размахивая передо мной местной передовицей. – Свежий, только что из типографии, ещё даже краска высохнуть не успела!.. Купите, господин маг!

– Дай сюда. – Я вложил в маленькую ладонь три медяка, а газету сложил пополам и затолкал в карман, вообще-то не планируя её читать. – Вы почему не на занятиях, сорванцы?

Городские дети, в отличие от тех, что жили на принадлежащих замках землях, школу посещали регулярно. В Фархесе их было целых четыре: государственная общая, при храме и две частных, одна для мальчиков и одна для девочек. В деревне, что выросла под стенами Орденского замка, школа тоже была, вот только местные дети в ней были нечастыми гостями.

– Так траур, господин маг, – ответил пацан, старательно пряча монеты в пришитый к внутреннему карману бархатный мешочек. – Мастер Туг же помер. Неужто не слышали?..

– Лодыри.

Окно над аптечной лавкой распахнулось, и на улицу высунулась старуха в синем чепце.

– Ты чего к господину пристаёшь, паршивец? – выкрикнула она и погрозила маленькому газетчику сухоньким кулачком. – Вот я тебе! А ну-ка, живо отсюда!

– Старая карга, – проворчал мальчишка, показал старухе язык, пронзительно свистнул, призывая своих товарищей, и, отчаянно улюлюкая, вся компания умчалась вниз по улице. Пробегая мимо Магды, один из них прищёлкнул языком и послал моей спутнице воздушный поцелуй, выкрикнув:

– Эй, крошка! Персики у тебя, что надо!

Магдалена возмущённо ахнула, прикрывая руками декольте, а я захохотал.

– Нет, ты видел? Видел?

Она попыталась найти сочувствие в моём лице, но нашла там только веселье и, пожалуй, зависть. Кто бы знал, с каким удовольствием я сейчас сыграл бы партейку в марблы, а потом пробежался по улицам, глазея на местных красоток и совершенно не переживая по поводу того, что от маменьки достанется на орехи за то, что удрал из дому на целый день.