Книга Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Винокуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что уж говорить про краткий миг любви, в который женщина вообще готова погрузиться навек!
Примечательно, что, не отдавая себе внятного отчета о настоящем времени, женщина почему-то великолепно ориентируется во времени прошедшем.
Особенно — что касается лирических моментов жизни.
Только женщина может легко и уверенно сообщить: мы с ним встретились в семьдесят третьем году пятого августа в четверть восьмого вечера.
Мужчина о той же встрече, пусть даже с очень любимой женщиной, вспомнит с немалым напряжением: мы с ней встретились… это… Ну… как-то летом. Если вообще не скажет: осенью.
Естественно, что при вышеописанных взаимоотношениях женщины со временем она опаздывает на свидания. Ну, на свидание лирическое это еще понятно — пусть он подождет, поволнуется, помучается. Но женщина опаздывает и на деловое свидание, даже на такое, в котором она сама заинтересована больше, чем тот, кто ее ожидает.
Однако самое удивительное вовсе не то, что женщина везде опаздывает.
Поразительно другое — что она всегда успевает.
Женщина опаздывает на работу, но успевает совершить трудовые подвиги.
Женщина опаздывает на поезд, но успевает уехать.
Женщина опаздывает на свидание, но успевает выйти замуж.
Да, связь времен с женщиной причудлива и прихотлива.
Известный призыв: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» женщина приемлет только с легкой корректировочной: «Остановись, мгновенье, я прекрасна!».
А если она не может так лестно отозваться о себе в какие-то мгновения, то и нечего им останавливаться, и пусть себе «свистят они, как пули у виска». Женщина их попросту не замечает.
Короче говоря, женщина умеет какие-то моменты времени сжимать до нуля, а какие-то растягивать до бесконечности.
И если вспомнить строчку Пастернака «у времени в плену», то можно с уверенностью сказать, что это — не про женщину.
Скорее, наоборот, время — в плену у женщины.
ЖЕНЩИНА И Я
Когда у меня был юбилей, естественно, были и поздравления. Мне писали, телеграфировали, звонили по телефону.
Мужчины звонили и представлялись (хотя вроде и без того имена известные и голоса знакомые): «Здравствуй, это Арканов!», «Привет, это Ширвиндт!», «Салют, это Якубович!»
А женщины звонили так: «Здравствуй, это я!»
Да, так и только так, все как одна: «Здравствуй, это я!»
И начинались мучения.
Кто это — «я»?
Какая еще — «я»?
Мне приходилось многократно терзаться этими вопросами и задавать вопросы встречные, наводящие, помогающие как-то идентифицировать поздравительниц.
Но это была лишь моя головная боль, а в голову звонившим дамам подобные вопросы даже не приходили.
Женщина твердо убеждена, что она абсолютно узнаваема и категорически незабываема.
Причем степень близости отношений женщины с мужчиной тут совершенно не важна. Она может быть его сегодняшней любовницей или его позавчерашней сотрудницей, они могли видеться час назад или не видеться три года — все равно женщина уверена, что ее телефонное «это я» однозначно, как изображение в Интернете или отпечаток пальца в Интерполе.
Что остается мужчине?
Мужчине остается выкручиваться.
Прежде всего, конечно, не дай бог, брякнуть: «А кто это — я?»
Слез, обид, жутких оскорблений или язвительных нотаций (в зависимости от конкретных взаимоотношений) не оберешься!
Поэтому мужчине следует для начала, по возможности, искренне обрадоваться: «A-а, это ты!»
Однако затем очень важно проинтуичить степень выражения радости. Потому что нейтральное «здравствуй» в адрес достаточно близкой женщины или, наоборот, развязное «салют» в адрес дальней чопорной родственницы может только осложнить ситуацию.
Далее, отрадовавшись ритуальному «узнаванию» женщины, мужчина должен перейти к узнаванию реальному. С помощью, как уже сказано выше, наводящих вопросов, осторожных намеков, счастливых озарений.
Это смахивает на известную игру, когда женщина, подкравшись сзади, прикрывает вам пальчиками глаза и вы начинаете гадать: «Света? Грета? Жоржетта?»
Хотя нет, пожалуй, этот тончайший и опаснейший процесс больше сродни продвижению сапера по минному полю. Ибо в игре с закрытыми глазами все-таки можно неоднократно ошибаться, а минер, как известно, ошибается только раз.
Какое-нибудь неудачно вставленное «когда мы с тобой в Сочи…» или «твои любимые вареники с вишнями…» может вызвать в лучшем случае мгновенноледяной переход на «вы» («Вам не кажется, что вы меня с кем-то путаете!»),
а в худшем — классическую истерику («Мерзавец, это не твоя драная кошка Эльвира, это я!»).
Причем заметьте, даже в таком экстремальном варианте женщина верна себе: кто это — «я», так и остается не проясненным.
Иногда женщина расширяет лаконичную формулу до более пространной: «Здравствуй, это я, узнаёшь?»
Только у меня тут стоит вопросительный знак, а женщина произносит это безо всякого вопросительного знака — скорее с восклицательным.
То есть добавочка «узнаёшь» вовсе не выражает хоть какую-нибудь неуверенность, какую-то тень сомнения. Нет, это просто легкая женская игривость.
И бедный мужчина покорно подтверждает, что несомненно он ее «узнаёт», а затем начинает лихорадочно соображать, что же ему предстоит.
И опять-таки спектр предположений чрезвычайно широк — то ли просто надо одной женщине вернуть конспекты, то ли пора совсем другой платить алименты.
Рассмотрение очередного женского феномена хорошо бы закончить его объяснением. Хорошо бы, но у меня никакого объяснения нет.
Ну не могу я объяснить, почему женщина так железобетонно убеждена, что она узнаваема и незабываема, единственна и неповторима.
Не могу объяснить, отчего первая, а может, и вообще единственная буква женского алфавита — это большая буква «Я».
И потому сдаюсь на милость победительниц.
И лишь пытаюсь, пусть малоубедительно, но все же переубедить женщин.
Ну милые вы наши, славные, хорошие, ну бог с вами — неповторимые, ну черт с вами — единственные, ну поймите и поверьте: это не мы по вашему изумительному голосу не узнаем вас, а это телефонная связь паршивая, аппаратура устаревшая, да и сами мы кое-кто не первой молодости и не второй свежести — барабанные перепонки уже не те.
Так что, будьте добры, пожалуйста, после вашего грандиозно-волнующего «это я» добавляйте еще какой-нибудь пустячок вроде «Зина», «Нина», «Октябрина»…
Не сочтите за труд, а?!
ЖЕНЩИНА И ОДЕЖДА
Эти размышления практически не потребуют от меня усилий по изложению собственных мыслей.
Данный вопрос можно исчерпать сплошными цитатами из великих мыслителей.
Потому что этим предметом женщина достала всех мужчин всех веков и всех народов!
Начнем с немца Генриха Гейне: «Вы помните историю Евы? Как только женщина приходит в сознание, ее первая мысль — новое платье».
Продолжим итальянцем Паоло Бови: «Прежде всего красивое платье, затем красивый мужчина, чтобы поклоняться ей, таковы обычные желания женщины».
Поддержим французом Себастьяном Шамфором: «Наряд — предисловие к женщине, а иногда и вся книга».
Украсим англичанином Джозефом Аддисоном:
