Книга Сундучок, в котором что-то стучит - Василий Аксенов

Для всех, кроме автора, скажете вы, любезный читатель, и неошибетесь. Один лишь автор, погруженный сейчас в свое воображение, заметил, каксиганула через канал малопривлекательная особа. Нам нет нужды туманить мозгисебе, героям и вам, читатель, и намекать на какую-то сверхъестественную силу,заключенную в метле этой псевдоведьмы. Ведьм нет, в этом нас убеждает весь ходистории. Нам лучше следовало бы обратить внимание на сверхтолстые подошвыдворничихи. Откуда взялись у непрезентабельной персоны сверхмодные исверхтолстые туфли на платформе, и не они ли помогли старухе совершить титаническийскачок?

Однако отвлечемся на некоторое время от этих рассуждений иобратимся к нашим друзьям, которые уже смотрят на нас с таким доверчивыможиданием.

Скрипнула автомобильная дверца. Мой «Жигуленок» подсказалследующий ход в игре. Он открыл свою правую переднюю дверь, и все увидели насиденье нетолстую зеленовато-белую книгу «Мой дедушка — памятник». Тогда явзял книгу, вынул перо и размашисто написал на обложке:

«Питириму Кукк-Ушкину, гуманисту и человеку».

Чайка Виссарион, не дожидаясь особых приглашений, взял этукнигу в свой красивый клюв и отнес ее на крышу коту Пуше Шуткину, с которым унего были хоть и натянутые, но вполне корректные отношения. Кот взял книгу подмышку и нырнул с нею в дымовой ход трубы.

— Вы надеетесь, что он ее прочтет? — спросилГена. — Прочтет и поймет? Поймет и проникнется? Проникнется и отдастсундучок?

— Что же еще остается, кроме надежды? — вздохнулЮрий Игнатьевич. — Ведь не изымать же фамильный предмет силой.

— Не нужно недооценивать силы, — сказал ВалентинБрюквин и непринужденно перевел свое тело с ног на другие точки опоры, то естьна руки, и так, на руках, присоединился к прогуливающейся неподалекудворничихе.

— Не нужно и переоценивать ее, то есть силу, —звонко засмеялись сестры Вертопраховы и, словно весенние газели, воздушнымипируэтами и прыжками украсили тихую набережную.

Желтолицый фонарь в гуще листвы, за пыльным стеклом,заморгал, подернулся пленкой осенней (откуда бы?) влаги и погас.

Внезапно наступило утро трудового дня. Проехали навелосипедах почтальоны. Появился продавец парафинированных пакетов с молоком икефиром. Из дверей вышли те, кому далеко ехать. Мелодично забормотал поблизостиотбойный молоток. Приехал голубой самосвал. Участковый милиционер предложил товарищамс Ленфильма, то есть нам, закругляться в связи со срочным ремонтомэнергетических коммуникаций.

В самом деле, надо было закругляться: обстановка более нерасполагала к развитию таинственного приключения. Мы с Геной пересекли канал изаглянули в мольберт Сиракузерса Под Вопросом. На листе добротного картонасмелый художник изобразил пальму в виде долларового символа и пляж под пальмой,усеянный золотой россыпью долларовой гадости.

— Зачем же вы так искажаете реальность? — строгоспросил Гена. — Вам позирует набережная ленинградского канала, а выизображаете пальму и доллары.

— Зрение изменяет мне, — шумно вздохнул СиракузерсПод Вопросом. — Вот принимаю для зрения пилюли «Циклоп», но они пока недействуют, дорогие сеньоры.

— Скажите, сеньор Сиракузерс, вы меня неузнаете? — спросил я.

— С этим делом у меня плохо, — виновато хихикнулмультимиллионер. — Мало кого узнаю. Хваленый экстракт «Меморус» на делеоказался простой жевательной резинкой.

— А что вас привело в наш город? Постарайтесьвспомнить. Быть может, вас интересует сундучок, в котором что-то стучит?

— О-о-o! — Щеки, нос, голова Сиракузерсапревратились в сплошные «О», знак изумления и восторга. — Сеньоры,начинает действовать витамин «Джайнт». Кажется, я действительно приехал сюдаиз-за какого-то сундучка. Кажется, мне обещали сундучок с несметнымисокровищами. Так, так, так! Простите, господа, вы, должно быть, представители«Интер-миллионер-сервис»? Простите, я все вспомнил! Мне нужен телефон,телеграф, телетайп, телекс! Пардон, где ближайшая аптека?

С этими словами Сиракузерс Уже Не Под Вопросом подхватился,забыв о мольберте со своим шедевром, ринулся, покатился куда-то к Невскому.

На другом берегу канала участковый помогал Юрию ИгнатьевичуЧетвёркину раскочегарить старину «этриха».

Валентин Брюквин и сестры Вертопраховы, увлекшисьдемонстрацией силы и красоты, забыли о дворничихе в слуховых очках, а та,воспользовавшись этим, исчезла. Да-да, она исчезла, просто-напросто испарилась.

Автор не склонен сваливать всю вину за этот прорыв в сюжетена юных гимнастов. Конечно, это он, в первую очередь он сам виноват вбесследном исчезновении дворничихи на платформах. Великодушный читатель поймети простит, но обескураженный автор временно удаляется, предоставляя событиям…

Глава 5

в которой Питирим Кукк-Ушкин впервые в жизни прислушался ксвоему «внутреннему голосу», но было уже поздно

Зрелище танцующих под окнами девочек вызвало непривычныеслезы. Оказалось, что слезная влага имеется у всех людей, не исключая и пожилыходиноких «инвенторов».

— Какое безобразие, — бормотал Питирим Филимоновичсебе под нос. — Танцы, художественная гимнастика у вас под окнами, какоебезобразие!

«Какое наслаждение видеть красивый гимнастический танец двухдевочек-близнецов, — думал он, смахивая слезки. — Какая, понимаетели, эстетика, какая поэзия!»

Он отошел от окна в глубину «лаборатории», и там, подсводами камина, его ждал новый сюрприз. Под сводами камина, облокотившись лапойна решетку, стоял внушительных размеров кот, с глазами мореплавателя и ученого,с усами философа, в шкуре простого кота.

— Это твой обидчик, Онегро, — сказал Кукк-Ушкин,своему пуделю. — Ату его! Куси!

Увы, долгожитель Онегро и ухом не повел. Изможденный ужаснойгонкой прошедшей ночи, он спал возле камина, прямо под ногами обидчика.

Обидчик улыбнулся глазами мореплавателя, и лапой мушкетерауказал «инвентору» на нетолстую бело-зеленую книжицу, лежащую на горкекаменного угля возле камина.

— Какое нахальство! — сказал ПитиримФилимонович. — Влезть в камин и принести книгу. Какое нахальство!!

«Как это мило — принести незнакомому человеку новинкулитературы и предложить оную без всяких поползновений к вознаграждению, этоочень мило!» — подумал он одновременно с неприятным высказыванием.