Книга Карусель - Карен Брукс

— Кажется, я стал похож на человека, не так ли?

— Я готовлю еду на троих, — взглянув на него, сказала Нора. — Ты уже Бог знает сколько времени ничего не ел.

Кивнув головой в знак согласия, Клайв плюхнулся на стул.

— Что правда, то правда. Наверное, именно поэтому я и чувствую себя таким слабым.

— Тебе лучше остаться здесь еще на день, — сказала Нора.

— Спасибо, но я и так задал тебе немало хлопот.

— Да перестань ты! Какие там хлопоты? Я даже собаку не выпустила бы из дома, если бы она чувствовала себя так, как ты.

— Убедительное сравнение.

Клайв молча смотрел, как она готовит. Нора понимала, что ему сейчас тяжело разговаривать, но молчание тяготило и было не по себе под его изучающим взглядом. К счастью, на кухню вбежала Эва и своей болтовней разрядила обстановку.

На следующий день Клайв чувствовал себя гораздо лучше. Он предложил дочери подвезти ее до школы, чем привел девочку в полный восторг. Пока она бегала в свою комнату за рюкзаком, гость обратился к Норе со словами благодарности, в конце заявив:

— Ты мне очень помогла.

— Да не за что меня благодарить! Я сделала бы это для каждого, кому понадобилась бы моя помощь.

— Понимаю, и все равно я тебе очень признателен, — несколько разочарованно произнес Клайв.

Эва на ходу поцеловала мать и, выскочив из дому, помчалась к машине.

— Я так и не получил поцелуя, традиционно положенного победителю. Правда, не в моем состоянии настаивать на таком призе. Еще заражу, чего доброго.

— Видно, ты действительно поправился, если затеял этот разговор, но я никакого обещания насчет поцелуя победителю не давала. Выпили вместе шампанского за твою победу, и хватит с тебя!

— Шампанское — дело хорошее, но разве оно способно заменить поцелуй. Так что, если по справедливости, за тобой остается долг, — усмехнулся Клайв и, прежде чем Нора успела что-либо сказать в ответ, повернулся и быстрым шагом вышел из дома.

Что это с Клайвом? — подумала Нора. Уж не флиртует ли он с матерью своей дочки? Раньше он и не пытался сделать их отношения более сердечными. Правда, изредка напоминал ей, что, если она захочет, он на ней женится. Впрочем, однажды…

…Вскоре после того как они с Эвой переехали в дом, который Клайв купил для них, Нора устроила праздничный обед, чтобы отметить это событие. По такому случаю был сброшен затрапезный наряд — Нора нарядилась в модное платье с глубоким вырезом, открывавшим ее гладкие мраморные плечи. Туфли на высоком каблуке делали особенно эффектными длинные, стройные ноги. Кожа благоухала дорогой туалетной водой, которую сестра прислала в подарок на Рождество.

Клайв пришел с букетом цветов и бутылкой шампанского, которую они выпили, сидя рядом на ступеньках заднего крыльца.

Стоял теплый весенний вечер. Большая круглая луна ярко освещала близлежащие дома, раскидистое сливовое дерево, усыпанное цветами. Силуэты его ветвей четко выделялись на фоне луны.

Нора сидела, прислонившись головой к перилам. Клайв расположился ступенькой ниже.

— Ты часто вспоминаешь своих родителей? — вдруг спросил он.

— Иногда вспоминаю. Знаешь, это так замечательно — иметь собственный дом! Ты не представляешь, как я тебе благодарна.

— Вовсе не за что меня благодарить, — смутился тот.

Нет, есть! — думала Нора. В том числе и за Эву. Конечно, в момент их близости они меньше всего думали о ребенке, зато, когда девочка родилась, новоявленный папа сделал немало такого, что заслуживало благодарности. Но едва заходила об этом речь, чувствовал себя неловко. Нора улыбнулась и допила шампанское.

— Нам с Эвой очень нравится этот замечательный дом. И эта чудесная слива.

— Прежний владелец говорил, что дерево почти не плодоносит, но я решил оставить его. Оно красивое. Эва еще оценит эти крепкие ветви — и полазить по ним можно, и повесить качели.

— О, она страшно любит качаться, — поддержала идею Нора. Она представила себе, как сильные, умелые руки Клайва привязывают качели, а рядом стоит Эва и ждет не дождется, когда же можно будет покачаться.

Клайв встал, чтобы уйти, Нора с неохотой взяла из его рук стакан. Наклонившись, он слегка коснулся губами ее щеки. Ритуальный поцелуй на прощание, с сожалением подумала она. Сейчас Хартли уйдет, и она снова останется одна. Однако тот, кажется, и не собирался уходить. Неожиданно он прильнул к ее губам. Его язык проник внутрь рта и замер, ожидая ответной реакции.

Нора стояла с пустыми бокалами в руках, боясь пошевелиться. Хотя их тела не соприкасались, ее бросило в жар, и она ощутила невыразимую сладость предвкушения.

Клайв взял из ее рук бокалы и поставил на перила крыльца. Затем возложил ее руку себе на плечо, а сам обнял Нору за талию и привлек к себе.

Притянув его за шею, она ответила на поцелуй, чувствуя, как напрягается ее тело, наливаясь истомой.

Поцелуи Хартли становились все более требовательными. Он тихонько увлекал Нору по темному коридору в спальню, и не успела та опомниться, как почувствовала икрами край кровати. Нора была уже готова уступить натиску, но тут в глаза бросилась стоявшая на тумбочке фотография родителей. Они с молчаливым укором смотрели на нее, как бы говоря: «Один раз ты уже сделала эту ошибку»…

На покупку Клайвом дома родители отреагировали сдержанно. Отец, например, сказал:

— Все это прекрасно, но, я надеюсь, он делает это не для того, чтобы получить сразу и любовницу, и место свиданий с ней?

О, как ее тогда возмутили слова отца! О чем он? Какая любовница? Уж если Клайву понадобится любовница, он вряд ли остановит свой выбор на женщине с маленьким ребенком. Вон их сколько ходит — молоденьких прелестных хищниц, куда более ярких, сексапильных, чем она. Уж эти не откажут в благосклонности красавцу-мужчине…

И вот теперь — эти осуждающие родительские глаза! Нора вырвалась из крепких мужских рук, но, потеряв равновесие, рухнула на кровать. Приняв это за приглашение, Клайв последовал за ней. Его руки жадно гладили ее тело, расстегивая попадавшиеся им на пути пуговицы.

— Нет! — вскричала Нора, вскакивая и придерживая на себе спадающую одежду.

Опешивший от неожиданного сопротивления Хартли спросил, в чем, собственно говоря, дело.

— Если ты думаешь, что, купив нам дом, ты получил право на сексуальные услуги в дни вынужденного поста, то ты глубоко заблуждаешься, — с трудом переводя дыхание, произнесла Нора.

Клайв яростно и очень правдоподобно отверг ее упреки, но в конце концов, разозлившись, заявил:

— Ладно, ты сама хотела этого. Я же чувствовал, что ты хотела меня! Продолжай хранить свою так называемую «невинность»!

И несколько недель он не показывался. Но однажды постучался в дверь и попросил разрешить ему встречу с Эвой. Говорил таким тоном, что сразу было видно — он не уверен, что получит разрешение. На лице застыла маска деланного спокойствия, почти враждебного безразличия… А еще оно выражало то самое упрямство и настойчивость, которые Нора впервые увидела в день, когда она сообщила о своей беременности, а он предложил ей срочно вступить с ним в брак. И все-таки тогда, когда он настаивал на встрече с Эвой, в нем была и неуверенность — позволят ли ему? Спросил: