Книга Карусель - Карен Брукс

— Ты разрешишь мне войти?

— Эва скучала по тебе, — ответила ему Нора, впуская в дом. Он был растроган, выражение лица смягчилось, а тут еще выбежала дочь и кинулась ему на шею.

Они оба решили ради дочери забыть тот неприятный эпизод. Но, как любая женщина, Нора простить могла, а вот забыть… Да и он не забыл. Помнит, явно помнит. И его напор, и ее податливость — все осталось у обоих в памяти. Временами его выдавали жадный взгляд, нетерпеливый жест, неосторожное слово. Нет, человек явно не примирился с тем, что его когда-то отвергли… Такого типа мужчины с поражениями не смиряются.

…Закрыв за Клайвом дверь, Нора, поеживаясь от озноба, прошла на кухню, чтобы вымыть оставшуюся от завтрака посуду. Через некоторое время дрожь отпустила, но странная слабость осталась. Наверное, это результат бессонных ночей, которые она провела, ухаживая за больным.

На следующее утро Нора проснулась с головной болью. Ее лихорадило. Кутаясь в платок от холода, Нора прошла в гостиную, чтобы включить обогреватель.

Все попытки согреться были напрасными. К обеду стало ясно, что советы Клайва держаться от него подальше запоздали. Вернувшаяся из школы Эва застала мать лежащей на диване.

— Не подходи ко мне, дорогая, — предупредила та девочку. — Собери свои вещи и иди на пару дней к миссис Оливии Шелдон. Она ждет тебя.

Миссис Шелдон, пожилая соседка, очень любила Эву и время от времени охотно оставалась с ней, когда Норе необходимо было куда-нибудь уйти.

— А кто будет ухаживать за тобой, мамочка?

— Обо мне не беспокойся. Оливия уже заходила и сказала, что попозже навестит еще раз.

Добрая женщина оставила куриного супа и взяла с Норы слово, что, если что-нибудь понадобится, та обязательно даст знать. Нора сейчас беспокоилась только о дочери, надеясь, что меры предосторожности на этот раз не запоздали.

— У меня та же болезнь, что и у папы, а он, ты же сама знаешь, уже здоров. Так что не беспокойся, у меня все будет в порядке. Главное, чтобы ты не заразилась.

Хлопнула входная дверь. Эва ушла — теперь можно не волноваться за девочку. Вздохнув с облегчением, Нора взяла с полу пузырек с таблетками и высыпала несколько штук на горячую, дрожащую ладонь.

Немного позже она снова услышала стук двери. Видимо, снова ее пришла проведать миссис Шелдон. В комнате стоял полумрак. Нора лежала с закрытыми глазами, чувствуя себя совершенно несчастной и дрожа от холода, несмотря на горячую бутылку в ногах.

Раздались тяжелые шаги. Кто-то шел по направлению к спальне.

— Нора! Где ты?..

В дверном проеме показался чей-то большой силуэт.

— Эй! Я думал, ты в кровати. Я не разбудил тебя?

— Клайв! Как ты здесь оказался?

— Мне позвонила Эва и сказала, что у тебя то же самое, что было у меня. Девочка волнуется. Миссис Шелдон тоже разрывается на части между беспокойством за тебя и заботой об Эве.

— Ничего страшного. Если бы не Эва, я бы прекрасно со всем справилась.

— Вряд ли, если ты чувствуешь себя так же, как я. Ну так как же чувствует себя больная? Прописываю режим: аспирин и побольше питья! Больная, вы слышите меня? Быстро в постель!

— Терпеть не могу лежать днем в кровати.

— Сейчас уже не день. Давай помогу тебе перейти в спальню. Я обещал Оливии, что поухаживаю за тобой.

— Поухаживаешь? Ты?

Так хотелось весело рассмеяться ему в лицо — не получилось, слишком болит голова, ноет все тело.

— Конечно, окружу тебя заботой. Дело христианское: ответим добром за добро. К тому же не сбрасывай со счетов чувство вины. Это ведь я заразил тебя.

— Трудно представить тебя в роли сиделки. Дай мне лучше спокойно отлежаться. Через пару дней я оклемаюсь.

Вопреки ожиданиям, Клайв оказался прекрасной сиделкой. В течение дня и даже ночью он вовремя подавал лекарства и приносил питье. Перед тем как переодеть Нору в ночную рубашку, протирал ее губкой, пропитанной теплой водой, а в ответ на ее слабые протесты говорил:

— Я недостаточно извращен, чтобы находить удовольствие в близости с больной женщиной.

А у больной женщины не было ни сил, ни желания возражать, спорить. К тому же свежая, сухая рубашка — это так приятно… Нора смирилась, позволяя брату милосердия делать все, что тот считал нужным.

Однажды, очнувшись, Нора увидела на тумбочке вазу с цветами. Неумело составленный букет, но очень милый.

— Неужели Эва прислала? — спросила она слабым голосом.

— Да нет. Не суди строго — мое творение, — несколько смутившись, ответил Клайв. — Мне хотелось чем-то тебя порадовать. Но я не мог отлучиться надолго, чтобы купить красивый букет, поэтому составил сам из чего Бог послал. Боюсь, что я не слишком умелый флорист.

— Ну что ты! Цветы очаровательны.

Ей было приятно, что он подумал еще и о цветах.

— Я — твой должник, — почему-то стал оправдываться Клайв, ставя на кровать переносной столик с апельсиновым соком и поджаренными хлебцами. — Сам заразил — сам ухаживаю. Ты можешь есть?

Удивительно, но могла! И даже хотела есть.

— Мне никто не звонил? — поинтересовалась Нора. Несколько раз сквозь сон она вроде бы слышала телефонные звонки.

— Звонили два твоих клиента. Я сказал им, что, если у них что-то срочное, пусть обратятся к кому-нибудь еще. Но они предпочитают подождать твоего выздоровления. Еще звонила твоя подруга Руфь. Сказала, что перезвонит. Волнуется. Я обещал дать ей знать, если потребуется помощь.

— Спасибо, — кивнула Нора. — Я позвоню ей сама.

Руфь, ее лучшая подруга, растила троих детей, средняя из которых — ровесница Эвы.

— Да, еще Даниил звонил.

— Дан? Он, наверное, удивился, услышав твой голос?

— Да уж! Удивился и еще как!

— Надеюсь, ты сказал ему все как надо? — спросила Нора, с подозрением взглянув на Клайва.

— Сказал. Не волнуйся, у него не создалось впечатления, что мы за его спиной вступили в интимную связь.

— Оставь свои дурацкие шуточки, — решительно оборвала его Нора. — Что именно сказал Даниил?

— Он сказал, — подчеркнуто бесчувственным, деревянным голосом произнес Клайв, — что страшно сожалеет по поводу твоей болезни. Что, если бы не Синтия, он бы обязательно пришел. Что он навестит тебя, когда ты пойдешь на поправку.

Нора почувствовала легкое разочарование. Конечно, ему надо думать о дочери и совершенно незачем таскать заразу из дома в дом. Он не может оставить Синтию одну, чтобы тут же броситься ухаживать за больной. Клайву проще — у того нет ни перед кем никаких обязательств. И все же…

От Даниила пришла открытка. Человек искренне беспокоился и желал скорейшего выздоровления. Позже он позвонил. Клайв принес ей телефон и тут же вышел, прикрыв за собой дверь.