Книга Сила конфиденциальности. Почему необходимо обладать контролем над своими персональными данными и как его установить - Карисса Велиз

аналогию с энергией: она способна трансформироваться из одного вида в другой[134]. Компания, обладающая экономической властью, может использовать свои деньги, чтобы получить политическую власть, например, посредством лоббирования. Облеченный властью человек может использовать свою власть, чтобы зарабатывать деньги, идя навстречу пожеланиям частных компаний. То, что такие технологические гиганты, как Facebook и Google, обладают огромной властью, вряд ли является новостью. Однако анализ взаимосвязи между конфиденциальностью и властью может помочь нам лучше понять, как общественные институты накапливают, используют и трансформируют власть в цифровую эпоху, что, в свою очередь, может дать нам инструменты и идеи для более успешного сопротивления господству, которое усугубляется нарушениями права на неприкосновенность частной жизни. Чтобы полностью понять, как общественные институты накапливают и используют власть в цифровую эпоху, мы сначала должны взглянуть на отношения между властью и знаниями.

Власть и знания

Между властью и знаниями существует тесная связь. Как минимум, знания – инструмент власти. Мишель Фуко пошел еще дальше и заявил, что знания сами по себе являются формой власти[135]. В знании есть власть, а у власти – знания. Власть создает знания и решает, что считать знаниями. Защищая нашу конфиденциальность, мы предотвращаем возможность получения другими людьми знаний о нас, которые могут быть использованы против нас. Обладая большей властью, мы имеем больше прав в решении вопроса о том, что считать знаниями.

Чем больше кто-то знает о нас, тем больше он может предсказывать каждый наш шаг и влиять на нас. Один из многих важных вкладов М. Фуко в наше понимание власти – это осознание того, что власть не только действует на человека, но и создает человека как субъекта[136]. Власть порождает определенный менталитет, она меняет восприятие, привносит способы существования в мире. В этом же аспекте Стивен Люкс утверждает, что власть может создать систему, порождающую в людях желания, которые работают против их интересов[137]. Желания людей могут быть спровоцированы властью, а чем менее заметны инструменты власти, тем они мощнее.

Примером того, как власть формирует предпочтения, может служить ситуация, когда технологические компании используют исследования о том, как работает дофамин, чтобы вызвать у вас зависимость от приложения. Дофамин – это нейрогормон, который побуждает вас к действию, предвкушая, как вы будете чувствовать себя после исполнения ваших желаний. Технологические компании используют такие методы, как создание нерегулярных по времени призов (вот что делает игровые автоматы настолько притягательными) и яркие цвета, чтобы заставить вас как можно больше взаимодействовать с их платформой. Лайки и комментарии к размещенным вами постам дают вам немного дофамина[138]. Наше желание работать с надежным приложением не вытекает из наших глубочайших обязательств и ценностей. Вы ведь не просыпаетесь с мыслью: «Сегодня я хочу бессмысленно провести три часа, прокручивая бесконечную ленту новостей Facebook». Ваше желание – продукт господства технологических компаний. И в этом смысле оно не совсем ваше. Другой пример – организаторы политических кампаний, исследующие наши убеждения, аффективные и когнитивные наклонности, чтобы показать нам рекламу, которая подтолкнет нас к тому, чтобы действовать так, как они хотят.

Власть, проистекающая из знаний, и знания, которые дает власть, могут быть тем более порабощающими, когда существует асимметрия знаний между двумя сторонами. Если, скажем, я знаю все, что нужно знать, о вас, а вы обо мне ничего не знаете, то я буду иметь над вами больше власти, чем в том случае, если бы обе стороны были осведомлены друг о друге в равной степени. Асимметрия становится еще глубже, если я знаю о вас все, а вы думаете, что я ничего не знаю, или не знаете, как много я знаю. Это делает вас вдвойне неосведомленным.

Власть, возникающая в результате обладания чьей-то персональной информацией, – это совершенно особенный вид власти, который дает осведомленной стороне возможность трансформировать ее в экономическую, политическую и другие виды власти. Возможность прогнозировать и оказывать влияние, полученная благодаря доступу к персональным данным, является квинтэссенцией власти в цифровую эпоху.

Власть в цифровую эпоху

Бо´льшая часть власти, присущей цифровой эпохе, проистекает из знаний, полученных благодаря нашим персональным данным. Государства знают о своих гражданах больше, чем когда-либо прежде. Штази, например, удалось собрать данные примерно о трети населения Восточной Германии, хотя целью было собрать полную информацию обо всех гражданах[139]. Сегодня спецслужбы обладают гораздо бóльшим объемом информации обо всем населении. Прежде всего, значительная часть людей добровольно предоставляет персональную информацию в социальных сетях. По словам режиссера Лоры Пойтрас, «Facebook – это подарок спецслужбам»[140]. Среди прочего подобного рода информация дает правительству возможность предвидеть протесты и заблаговременно арестовывать зачинщиков[141]. Узнавать об организованной акции до того, как она произойдет, и иметь возможность вовремя ее подавить – предел мечтаний любой тирании.

Власть технологических компаний определяется, с одной стороны, исключительным контролем над нашими данными, а с другой – способностью предвидеть каждый наш шаг, что, в свою очередь, дает им возможность влиять на наше поведение и продавать это влияние другим, включая государство.

Компании, получающие бо´льшую часть своих доходов от рекламы, используют наши данные в качестве своеобразного непреодолимого препятствия – конкурентного преимущества, которое не позволяет альтернативным компаниям бросить вызов технологическим гигантам[142]. Например, поисковая система Google так хороша отчасти потому, что ее алгоритм имеет гораздо больше данных для обучения, чем любой из ее конкурентов. Помимо того, что такое количество данных защищает Google от конкурентов и позволяет ей лучше обучать, оно помогает Google узнавать, что не дает вам спать по ночам, чего вы больше всего хотите, что планируете делать дальше, с чем еще не определились. Эту информацию Google затем передает другим фирмам, которые хотят настроить таргетинг своей рекламы на вас.

Стервятники данных весьма ловко используют оба аспекта власти, о которых говорилось выше: они заставляют нас более или менее добровольно передавать свои данные, а также крадут их у нас, даже когда мы пытаемся сопротивляться.

Жесткая сила технологий

Когда наши данные собирают, даже если мы пытаемся сопротивляться, это значит, что мы столкнулись с жесткой хваткой технологических компаний. Например, Google хранит информацию о нашем местоположении, даже когда мы запретили передавать эти данные. Исследование, проведенное в 2018 году Associated Press, выявило, что Google хранит данные о местоположении, даже когда люди отключают геолокацию. При этом в настройках Google сообщается: «Вы можете отключить геолокацию в любое время. С геолокацией отключается история ваших перемещений, данные о вашем местоположении больше не сохраняются». Это неправда. Например, в Google Maps автоматически сохраняется широта и долгота вашего местоположения в момент открытия приложения, даже если у вас была отключена геолокация. Точно так же некоторые поисковые