Книга Битва за Лукоморье. Книга I - Роман Папсуев

Китежанин чувствовал, как покрывавшая его тело вязь словно бы остывала, а под ногами начинало хлюпать, да и оскаленные морды все чаще возникали возле самых сапог. Похоже, он своим мечом сооружает тварям лестницу. Ничего, отобьемся и колдунчика приголубим. Ну не сотня же их здесь, в конце концов! Даже вместе с краденными на погостах покойниками должно выйти меньше.

«Идут, – предупреждает далекий Буланко. – Чую… Змею чую».

Этого еще не хватало! Мало ему упырей с чернокнижником, так еще и змеевичи! А потом что? Триюда припожалует? Белый такой, цвета тумана…

«Заберу? Тебя заберу?»

– Нет, – произносят губы, и приказ обретает силу заклятия. – Карауль!

Два удара крест-накрест, две гнусные разрубленные башки. Хорошее место он выбрал, просто отличное! Чтобы колошматить лезущих из подвала гулей, лучше не придумаешь. Вот только змеи будут заходить с площади, окажешься меж молотом и наковальней, да и этот паскудник на своем насесте… Еще швырнет чем. Похоже, надо отходить и продолжать отбиваться, а там поглядим. Чернокнижник что-то подозрительно притих. В печаль такая гнусь без осинового кола в сердце не впадет, значит, колдует. Может, тех же змеевичей на помощь кличет… так что пора!

Заклятие было простым, коротким и надежным: до сложных чар Алёша пока не дорос, но особые сложности сейчас и не требовались. Разбуженный меч разгорался, словно клинок ловил лучи полуденного, ставшего вдруг переливчатым солнца, ловил и отбрасывал в оскаленные морды. Вошедшие было в раж упыри шарахнулись назад, будто налетев на невидимую стену. В залившем развалины сиянии что-то дергалось, металось, мельтешило… Щупальца! Еще один стрига – пытается прикрыть зенки змеями-«руками».

Переливчатый свет сдержит любую нечисть, жаль, гореть ему недолго. Скоро неистовое сияние померкнет, но отпущенных мгновений Алёше хватило за глаза. Череда быстрых ударов, прыжок, нога едва не срывается, но удержаться все же удается. Созданная рухнувшими в незапамятные времена камнями чудовищная «лестница» выводит на пустую площадь.

Ни змей тебе, ни худов, только вновь обнаглевшие гули прут по пятам да мертво светит треклятая березь, а Звездный огонь… Нет, до конца он не иссяк, а словно бы перетек в ровное ясное свечение, будто клинок раскалился добела. Врагов меч уже не ослеплял, зато сам сделался крепче и гибче булата, недаром ковался он из осколков упавшей звезды. Через четверть часа клинок станет прежним, но четверть часа и богатырская кровь способны на чудо, были бы враги… а уж их-то хватало!

Гады больше не боялись, и теперь им было где развернуться. Груда крупных устойчивых камней посреди площади на поверку оказалась сразу и хороша и плоха. Хороша, потому что Буланыш, если придется туго, прорвется сюда без труда; плоха, поскольку отбиваться придется сразу во все стороны. Гулей к себе лучше не подпускать, а стриг тем паче.

Приближающиеся твари сверху казались еще ниже и еще уродливей. Подползали враскоряку, огромными, разучившимися прыгать жабами, а за ними неторопливо и величественно, сверкая золотом волос, выступал чародей с раскрытой книгой в руках. Спустился-таки и собрался творить свою поганую волшбу! Впрочем, чернокнижник хоть бы и с книгой всяко слабей истинного мастера-колдуна. Куда хуже, что поганец заявился в окружении скрюченных жилистых фигур в броне – гулей-рабов, а это скверно. Особенно если твари еще и должным образом обучены.

Диких упырей тоже всё прибывало и прибывало, они что, всю площадь заполонить надумали? Гаже смерти не придумаешь, гаже и глупее, бедак бы побрал эту молодецкую удаль! А ведь учили в Китеже, учили… только богатырские замашки так просто не избыть. Вперед на врага – это по-нашему, по-великоградски! А то, что врагов этих и впрямь не счесть…

Справа от чародея что-то блеснуло. Будто заиндевевший стог ожил или, того верней, груда железа. Стриги сегодня уже были, но этот красовался в кованой броне, а такую с ходу не разрубить. Эх, как неудачно со щитом получилось, а вот нечего было хватать первый, что под руку попался!..

Свистнула стрела – мимо. Вторую Алёша ловко, по наитию, отбил мечом, благо в Китеже этому трюку долго обучали. Становилось вовсе весело, как бы только от такого веселья не захмелеть!

Оттяпать очередную башку, отскочить, обернуться. Два гуля-раба возле чернокнижника держат короткие луки. Стрелки паршивые, сразу видно, но и дурная стрела дорогу порой находит.

«Пора? – почти кричит Буланко. – Мне пора?!»

– Жди!

Ну да, не все продумал… Надо было раньше головой работать, в самом деле надо, но что сделано, то сделано. Сейчас думать некогда, сейчас в ход идет богатырская неутомимость, воинская прыть да тренированное тело Охотника. Удрать он еще успеет, а сдохнуть тем более, только этого не будет! Уж больно место гнусное, а патлатый этот и того гаже. От рук такого хлыща-недоучки помирать? Ну уж нет!

* * *

Китежанин больше не зубоскалил – утомился, но Вещора это почти не радовало. Слишком много потерь, слишком мало времени, и еще Пыря крутится под ногами… Да, шутик пригнал на подмогу Огнегоровых рабов – лучников и ловцов, да, проследил, чтоб на троих лучших стриг надели броню. Да, караулит, пока господин роется в книге в поисках заклятия, но что верткий надзорник донесет Огнегору и что мерзкий сморчок доложит Тьме? Последняя и единственная возможность оправдаться – укодлак, но и эту заслугу могут отобрать.

– Он бойгатырь, – не замедлил напомнить о себе Пыря. – Он не устайот. Он врейдит. Найдо ойстановить.

– Я знаю, что мне делать. И отправь этих бездельников в бой.

– Усех?

– Трое могут остаться.

Огнегоровы рабы подсобят стриге занять китежанина, пока готовится волшба, а здесь от них проку мало.

Вот она, нужная страница, неспешно наливается багровыми буквами. Всё почти готово, еще несколько мгновений – и на китежанина обрушится смертельное заклятие, сильнейшее из тех, что есть в книге. Охотник-богатырь не почувствует смерти, он умрет в бою и очнется покорным, хоть и могучим рабом. Его минуют последний ужас и отчаяние, которыми в иных обстоятельствах можно было бы насладиться, но здесь и сейчас лучше не рисковать. Это не последний Охотник и не последний богатырь на Руси! Впереди у Вещора множество побед, их ничто не омрачит и никто не отберет, теперь же надо действовать разумно и наверняка.

– Отойди, – взгляд и слово Вещора, обращенные к Пыре были надменны. – Ты мешаешь.

– Он… Он ойпасен.

– Отойди.

Чары готовы, а богатырь, хоть и посек половину огнегоровых недоумков, именно сейчас очень удачно занят стригой. Защищенная доспехами туша неожиданно быстро крутится вокруг Охотника, заставляя того отплясывать какой-то безумный танец. Когда мысли заняты боем, от чар не отбиться, даже если знать, как, но не китежскому бродяге отразить лучшее заклятие царевича-опира. Багровая мерцающая дымка стекает с на мгновение ставшей пустой и гладкой страницы и роем мошкары стремительно несется к богатырю. Один вдох – и все будет кончено. Победа без торжества – это полпобеды, но другого выхода нет. Впрочем, немного радости получить всё же можно. Если уловить последний толчок чужого сердца.