Книга Дитя погоды - Макото Синкай

— А...

— Ты всё больше становишься похож на Кея.

— А?

— Скучный человек из тебя вырастет.

— А?!

Нацуми поднялась с дивана и собрала длинные волосы в хвост.

— С Солнечной девушкой ты тоже так собираешься разговаривать? Смотри, как бы она тебя не отшила, — где ещё такую найдёшь. У тебя ведь сейчас свидание будет?

— А, да нет, не свидание, мне просто узнать у неё... Точнее, извиниться и кое-что предложить...

Пока я заикался, Нацуми облачилась в чёрный костюм и совершенно преобразилась. Передо мной предстала прямо-таки бизнес-леди. Я привык к тому, что она одевается вызывающе, открывая руки и ноги, и теперь её было не узнать.

— Ого, Нацуми, вы чего так?

— Иду на собеседование.

— Что?! Собеседование? Но вы ведь уже здесь работаете!

— Это просто подработка, — многозначительно заявила Нацуми и вышла из офиса.

Я совершенно не ожидал, что меня так внезапно оставят одного, и растерянно уставился на дверь, за которой она скрылась. В панике я подумал, что она, наверное, пошутила.

Ой, мне ведь тоже надо идти! — пробормотал я, чтобы избавиться от накатившей тревоги, и поднялся с дивана.

Невероятно, но у неё не было ни смартфона, ни обычного мобильника.

Вот почему она дала мне бумажку с адресом. Глядя на аккуратно нарисованную схему проезда, я сошёл на станции Табата. На бумажке указывалось, что нужно подняться по лестнице от края платформы, — я послушно сделал это и оказался перед маленьким безлюдным выходом с тремя турникетами. Я привык к тому, что выходы на линии Яманотэ огромные, как теннисный корт, а около турникетов шумно и людно, словно на вечеринках, и удивился почти могильной тишине.

Я прошёл через турникет, раскрыл зонтик и зашагал по мокрому тёмному асфальту. Узкая дорога тянулась прямой линией, и за пять минут пути я повстречал только двух молодых женщин. Справа от меня высились заросли вишнёвых деревьев, слева открывался вид на город: несколько железнодорожных путей уходили вдаль, к эстакаде синкансэнов[14], а уже от него до самого горизонта тянулись вымокшие под дождём здания. Серенький пейзаж для меня играл яркими красками. С тех пор как я увидел Солнечную девушку и сверкающий под ясным небом Токио, мои глаза будто обрели новое свойство — словно пультом увеличили яркость отражавшегося в них мира или будто бы я заполучил себе экран получше.

Стены нужного мне дома были увиты плющом и, казалось, построены ещё в первой половине прошлого века. Судя по указанному в записке, Хина жила в квартире на втором этаже в самом конце коридора. Я поднялся по железным ступеням. Вдалеке виднелась эстакада для скоростных поездов, и зелёные синкансэны с тихим свистом скользили по путям.

Я остановился перед дверью, сделал глубокий вдох, постучал. И только после этого вдруг осознал нечто важное.

— А ведь я...

Дождь глухо барабанил по тонкому навесу над коридором.

— Неужели я в первый раз прихожу домой к девушке?!

Клац. Дверь открылась, и Хина высунула голову в проём.

— Заходи, Ходака.

— Ой!

— Долго искал?

— Да нет, я просто... Вот, это вам!

Я поспешно протянул ей обеими руками прозрачный пакет.

— Ух ты! Не стоило, но спасибо!

Хина с улыбкой взяла пакет, широко распахнула дверь и пригласила меня войти. Я шагнул внутрь и разулся, подумав, что в жизни не видал такой маленькой прихожей.

Квартира была удивительно разноцветная.

Рядом с прихожей располагалась маленькая кухня, за ней — гостиная на восемь татами[15], а уже за гостиной — ещё одна комната. Я подумал, что жильё очень уютное, как раз для семьи. Комнаты отделялись друг от друга занавесками разных цветов, шторы на окнах тоже были разноцветные, стены украшены маленькими картинами или фигурками животных. В гостиной я заметил круглое деревянное окно, на нём висели прозрачные стеклянные шарики, снизанные в бусы, — наверное, вместо витража.

Я подошёл к низкому чайному столику в гостиной и опустился рядом с ним. Хина суетилась на кухне.

— Ходака, ты уже обедал? — спросила она.

— Нет ещё, — ответил я и тут же, подумав, что она собирается меня накормить, воскликнул: — Но не беспокойтесь, я не голоден!

— Да ладно, сиди, — хихикнула Хина. — Можно я это использую?

Она держала в руках мои гостинцы — картофельные чипсы и лапшу быстрого приготовления с курицей. По пути я зашёл в супермаркет и, не зная, что приносят, когда идут в гости, спросил на «Ответы на Yahoo!». Взял то, что посоветовали в первом же комментарии. Если подумать, то чипсы ещё куда ни шло, но лапша быстрого приготовления — просто ни в какие ворота.

— Да, конечно, если нужно.

— Спасибо!

Только как она это использует для своего блюда?

Уточнить я почему-то не решился и принялся осматривать комнату, чтобы хоть немного успокоиться. Бусы на окне покачивались от дуновения ветра, тусклый свет от дождливого неба отражался в них, рисуя неясный узор на полу и стенах. У шкафа, встроенного в стену, убрали двери, и внутри теперь просто крепились книжные полки, на них были книги с иллюстрациями, образовательные журналы, лайт-новеллы и комиксы, а также толстые тома в твёрдом переплёте. В углу гостиной стояла электрическая швейная машинка, и я подумал, что почти все украшения в этой квартире сделаны своими руками. Несмотря на изобилие вещей на небольшом пространстве, мне вовсе не казалось, что здесь тесно. Тут царила особая атмосфера, как будто сама квартира была чрезвычайно собой довольна.

— А вы одна живёте?

— Вдвоём с братом. Так уж сложилось.

— Понятно...

«Так уж сложилось». Расспрашивать я не решился, но подумал, что, наверное, у них нет родителей. Хина проворно нарезала кресс-салат кухонными ножницами. Сама выращивает, получается? Кажется, девушка всё делает своими руками.

Хина ходила по кухне, а я украдкой посматривал в её сторону. Бледно-жёлтая безрукавка, короткие голубые шорты. Длинные волосы убраны в неизменные хвостики, лежащие на плечах. Оказывается, я и не замечал раньше, что Хина очень худенькая. Нацуми тоже ходит в одежде без рукавов и шортах, но производит совершенно иное впечатление.

— Ходака, почему ты убежал из дома?

— А... — Её вопрос застал меня врасплох. — Ну, просто я... — Я отчаянно искал причину, пытался сформулировать её, но ответ получился несвязным и глупым. — Достало всё... И место, и родители. Рядом с ними я задыхался. А ещё Токио мне нравился... — Мне вдруг стало стыдно: я говорил совсем как ребёнок. — На самом деле никакой особенной причины у меня не было, — поспешно добавил я.