Книга Я хотел убить небо - Жиль Пари

– Знаешь, Кабачок, в мире так много несчастья, что Господь Бог не может одновременно помогать всем.

– Но он мог бы помочь хотя бы Камилле.

– Я уверена, что он помогает ей и заботится обо всех вас.

– Да нам-то не надо, у нас есть Рози, она о нас заботится лучше, чем Господь Бог, который прячется где-то за облаками, и, когда он тебе нужен, его никогда нет рядом.

– Кто тебе сказал, что его никогда нет рядом, когда он нужен?

– Мама, когда перестала ходить на завод, и ещё Симон, когда рассказывал мне про несчастный случай, который произошёл с родителями Бориса и Антуана.

– Симон о себе тоже рассказывает?

– Он знает очень много про всех остальных, но про себя он никогда ничего не говорит. Почему он здесь, мадам Колетт?

– Я не могу тебе этого сказать, это секрет.

– Как секрет бородачей?

– Бородачей?

– Ну да, у всех бородачей есть секрет, но я не знаю какой и очень хотел бы узнать.

Тут мадам Колетт рассмеялась, и я стоял насупившись, потому что не люблю, когда надо мной смеются.

– Не делай такого лица, Кабачок! Я смеюсь не над тобой, просто, знаешь, говорят, что бородатым людям есть что скрывать, раз они отращивают волосы на лице, вот и всё. Никакого секрета у них нет.

А я смотрел на мадам Колетт и думал, надо же, какую чушь она мелет, ведь мы, дети, прекрасно знаем, что у бородачей есть секрет, но мадам Колетт – с ней всё ясно, она ведь взрослая, а взрослые вечно считают себя самыми умными.

* * *

Когда я ещё жил с мамой, я весь год ждал Деда Мороза.

Я всё думал: «А вдруг он решит вернуться, ведь он принёс далеко не всё, что я просил», и я снова и снова ставил тапочки у камина, но по утрам они каждый раз оказывались пустыми, и моё сердце – тоже.

– Я тебе уже сто раз говорила, что Дед Мороз приходит только на Рождество! – кричала мама. – Давай-ка убирай отсюда свои тапки, тут, кроме меня, больше прислуги нет!

А ещё я никогда не понимал, как он пролезает в трубу, ведь он такой пузатый, и красная куртка у него очень толстая, да ещё к тому же у него с собой подарки, а он и не застревает, и даже не пачкается. Я уж не говорю о том, что он запросто может обжечься, ведь топить дом дровами куда дешевле, чем платить за центральное отопление, и разве не проще ему было бы просто звонить в дверь и приходить летом, в футболке и кроссовках, тогда ему было бы легче передвигаться и он мог бы разносить больше подарков в своём мешке.

Да к тому же он ведь всегда приходит ночью, когда я сплю и не могу сказать ему лично, что он опять принёс не те подарки, которые я просил, и что он, наверное, перепутал меня с каким-нибудь другим ребёнком, который всё время просит апельсины, конфеты и оловянных солдатиков, а я-то ведь просил много разного: например, гоночную машину, и гигантского плюшевого медведя, и многоэтажную парковку, как у Грегори. Можно подумать, Дед Мороз слышит так же плохо, как мама, когда она смотрит телевизор, а я ей задаю вопросы.

Однажды я спрятался за диваном, чтобы дождаться его и всё ему высказать, и я очень старался держать глаза открытыми, но он, наверное, бросил мне в глаза волшебной пыли, потому что я всё-таки уснул, и мама разбудила меня: «Если Дед Мороз хоть раз тебя увидит, он больше никогда не придёт!», и я больше не пробовал его поймать, к тому же играть в оловянных солдатиков тоже было не так уж и плохо.

На Рождество в «Фонтанах» собрались вместе все дети, учитель, психолог, директор и питатели, а ещё взрослые с верхнего этажа, Реймон, тётя Камиллы и все родители, которые не в тюрьме и не на небе, так что получилось довольно много народу.

Не пришёл только Яйцеголовый, потому что заболел гриппом, но лично я думаю, что он ничем не болеет, я даже не слышал, чтобы он кашлял.

Яйцеголовый боится всего на свете, даже Деда Мороза.

Мы подготовили спектакль. Нарядились в костюмы и выучили наизусть слова, совсем как в школе. Симон сказал, что нам повезло, что за музыку отвечает Жерар, потому что, когда в воскресенье Симон ходил домой к мадам Пампино, они слушали одного сплошного Моцарта.

– А почему ты ходил в воскресенье к мадам Пампино? И кто такой Моцарт? Друг директора?

И он мне ответил:

– Кабачок, ты достал своими тупыми вопросами.

Учить наизусть – это не для меня, к тому же я не понимаю, почему говорят «учить сердцем»[5], когда сердце не имеет к этому никакого отношения.

Сердце – оно для того, чтобы стучать в честь Камиллы, как моё.

Борис говорит, что, если перевернуть сердце вверх ногами, получится попа, и Рози считает, что это совсем не смешно.

А вот наряжаться в костюмы – это, наоборот, классно!

Питатели помогли нам их смастерить, и я буду Терминатором из фольги, которую мне дал повар Фердинан, у меня есть оружие, оно стреляет молниями и делает «тра-та-та-та». Папа Азиза сказал мне, что до того, как его отправили в тюрьму, у него был точно такой же автомат, и я отдал его Борису, потому что не хочу оказаться за решёткой, где кормят одной только жидкой кашей. Беатриса нарядилась птицей, у неё была шапочка цвета бассейна, а на поясе – перья павлина, и, когда она сидела, перья щекотали Рози, и она отмахивалась от них рукой, как будто это мухи.

Когда Полина попросила меня пойти собрать перьев павлинов, я сказал: «Нет, спасибо, мне нужно делать уроки», но я соврал, на самом деле я просто боялся, что павлин укусит меня за ногу, ведь кусается же тот осёл, который нас боится.

Братья Шафуан нарядились кроманьонцами. Они накинули на плечи шкуры зверей, которые одолжили у Полины, а на голову надели парики, и колотили друг друга дубинками, и им даже не было больно.

Жужуб оделся раненым, обмотался с ног до головы бинтами медсестры Ивонны, снаружи остались только глаза и рот.

Ахмед не хотел никем наряжаться, но Камилла придумала, что ему нужно быть зайчиком. Рози сделала два длинных картонных уха, и Симон сказал, что зайчиками наряжается только малышня, а Ахмед тогда сказал, что его костюм ковбоя – тупой и что если бы он знал, то нарядился бы индейцем и поджарил Симону пятки, и Рози их растащила в стороны, пока они не подрались, и Симон в отместку спрятал плюшевого зайца Ахмеда. Ахмед заревел, и тогда Симон принёс зайца обратно, до того как все начали разворачивать подарки, и Ахмед сказал: «Спасибо, ковбой», и Симон улыбнулся, и больше никто не злился.

Камилла была ангелом с двумя огромными крыльями, обклеенными перьями. Нам было очень весело рвать старые подушки, чтобы добыть эти перья, правда, Жужуб постоянно чихал.

Когда Камилла одета ангелом, так и хочется полететь вместе с ней в небо.

Хотя лично я полетел бы вместе с ней куда угодно.