Книга Сезон воронов - Соня Мармен

– Что это ты делаешь? – поинтересовался Дункан, которого удивили эти неожиданные маневры.

– Ничего! – только и ответила она, спрыгивая с постели.

Приподнявшись на локте, он с любопытством ждал продолжения. Марион сняла со спинки стула чулок, потом грациозно потянулась за вторым, который упал на пол. В ее движениях было нечто… вызывающее, задорное. Она прекрасно знала, что выглядит обольстительно и что Дункан буквально пожирает ее глазами. Смутившись, он согнул ногу в колене, чтобы скрыть все нарастающее возбуждение.

Марион присела на краешек стула, бросила в его сторону томный взгляд и принялась нарочито медленно натягивать тонкий шерстяной чулок. Надев его, она старательно разгладила все складочки.

– Отлично! – протянула девушка.

Вздохнув, Марион надела поверх чулка красную шелковую подвязку. То же она проделала и со вторым чулком, а когда встала, чтобы оценить результат, снова лукаво скосила взгляд на мужа. Сомнений не оставалось: она затеяла большую игру, и он не находил в себе сил сопротивляться.

Грациозно, словно кошка, выгнув спину, Марион потянулась и закинула руки за голову. В лучах восходящего солнца она казалась ожившей картиной. Синеватая тень на плече, немного розоватой дымки в области ключицы и коричневой – в ложбинке на груди, подсвеченной легким золотом, алый румянец на щеках… Ожившее полотно художника, сотканное из света. Дункан любовался предметом своих грез, трепещущим и струящимся, словно лента водорослей, которую увлекает за собой отхлынувшая от берега волна. Он спрашивал себя, как Господь мог сотворить такую удивительную красоту и почему он одарил ею именно его, Дункана. И еще он задавался вопросом, что от него потребуют в обмен на столь роскошный подарок.

Марион была словно песня королька среди карканья воронов. Словно мальва, выросшая в щели гранитной скалы. Словно капля росы на листке в его родной долине… На мгновение она заставила его забыть, что корона снова ускользает из рук Стюартов, что грядут капитуляция и репрессии, а вслед за ними – голод, отчаяние и нужда. Ему на все это было плевать. Пусть люди перебью друг друга и небо упадет на землю! Главное – это быть с ней… С женщиной, которая делает его счастливым. На мгновение Дункан закрыл глаза, чтобы запечатлеть ее образ в памяти, и снова распахнул их, дабы не упустить ни единого волнующего мгновения.

Одетая в отсвет перламутра, в золотой волнистой накидке, спадавшей до самых ягодиц, которые было так приятно гладить… При виде нее у него голова шла кругом от желания. Цыганка, волшебница, богиня – в ней было всего понемногу. С медоточивой улыбкой на устах, волнующая, манящая, она одевалась так, как раздевается женщина, когда хочет воспламенить мужчину: поглаживая себя по бедрам, задевая рукой сосок, проводя пальчиком вдоль тропинки, ведущей в потайной сад… Чем больше на ней становилось одежды, тем сильнее было его возбуждение.

Эта игра продолжалась еще несколько минут, и сердце его билось все быстрее. Когда же Марион оказалась полностью одетой, Дункан понял, что еще немного – и он сгорит от вожделения. Под шелест юбок Марион подошла к кровати и окинула свою добычу удовлетворенным взглядом. Едва слышный аромат, исходивший от нее, окончательно свел его с ума. Быстрым движением он повалил девушку на себя и жадно впился в нее губами, пробуя на вкус ее губы и ее кожу. Раньше, чем успел это осознать, он был уже внутри нее. Дункан со стоном скользнул ладонями под юбку и стиснул девичьи бедра, обхватившие его чресла.

– Марион, ты – настоящая чаровница!

Она улыбнулась и перестала двигаться.

– Я тут подумала… А с кем ты едешь в Инвернесс?

Так вот ради чего она все это затеяла! Дункан не смог сдержать смех.

– Марион!

Лукаво улыбаясь, она провела пальчиком по его животу, отчего волнующая, сладкая дрожь пробежала по телу от макушки и до пяток.

– Дункан, ты не ответил!

– С Макенригами, братьями Макдонеллами и Ангусом.

Ее улыбка превратилась в гримаску разочарования. Он обхватил руками ее талию, призывая возобновить движение, но Марион не спешила уступать.

– А я? – спросила она, и ее бедра совершили волнующее круговое движение.

Дункану показалось, что он вот-вот взорвется, но она снова замерла, обрекая его на ужасные муки.

– Тебе нельзя ехать. Марион, я не могу… Прошу тебя…

– А как же я? – спросила она голосом хрипловатым и сладким, пролившимся на него подобно божественному нектару.

Он вздрогнул. Она посмотрела ему в глаза. Ангел, явившийся из ада, дьяволица! Она легонько шевельнулась и снова замерла.

– Боже мой!

Дункан со стоном стиснул пальцами теплую и нежную плоть. Он больше не мог этого выносить, он готов был сдаться.

– А я? – снова спросила она шепотом, который навевал воспоминания о нежном шелесте листвы на летнем ветру.

– И… ты тоже едешь! – выкрикнул он, сходя с ума от возбуждения.

И только тогда она освободила его от напряжения, ставшего нестерпимым.

– Cruachan![99]– сорвался с ее губ торжествующий крик.

Дункану казалось, что его сердце вот-вот разорвется. Марион опустилась на него с улыбкой на устах. Опустошенный и побежденный на мягком поле битвы, коим стала их постель, Дункан задыхался от счастья. Марион была достойной дочкой Кэмпбеллов, предприимчивой и коварной, как лиса, как они все. Он позабыл об этом и поплатился за это. Победа досталась противнику… на этот раз. Таких боев будет еще много, но Дункана это не страшило. Сражение было таким приятным, а противник – таким восхитительным!

– Mòrag, ты явилась прямиком из ада, теперь я это точно знаю.

Она хихикнула и чмокнула его в губы.

– Знаю. Братья часто говорили, что если я не перестану хитрить, то у меня вырастут рога, и…

В дверь дважды постучали. Не дожидаясь ответа, Барб Макнаб задом вошла в комнату. Марион едва успела расправить юбку, накрыв ею бедра Дункана. Служанка повернулась, чтобы поставить поднос с едой на стол, и…

– Ваш завтрак… Ой! – Глаза Барб чуть не вылезли из орбит.

Поднос качнулся, и тарелки едва не попадали на пол. Покраснев до ушей, Барб опустила голову и быстро поставила поднос куда следовало.

– Я-то думала… Я и забыла, что мистер… ну… Простите, хозяйка Кэмпбелл…

– Макдональд, – мягко поправила ее Марион, сдерживая смех. – Теперь я миссис Макдональд. И постарайтесь запомнить, что теперь я сплю не одна.

Барб сердито посмотрела на девушку и быстро отвернулась – поза молодых людей была более чем красноречива. Марион верхом на Дункане, который лежит, небрежно закинув руки за голову, а его голые волосатые ноги торчат у нее из-под юбки! При этом оба блаженно улыбаются.

– Спасибо, Барб.