Книга История Финляндии. Время императора Александра II - Михаил Михайлович Бородкин

школу, хотя бы для самого первоначального обучения, нашло, наконец, себе ясного выразителя в лице общего тогда любимца прихожан, протоиерея о. Николая Попова. Купец же Никифор Игнатьевич Табунов своим значительным пожертвованием (в 3 т. р.) содействовал открытию первой школы. Кроме того, состоялось добровольное соглашение прихожан собирать на школьное дело со всех русских православных чиновников по 0,25% с жалованья, а с граждан, домовладельцев и промышленников по 25 копеек со «скатёре». Это постановление было утверждено финляндским сенатом (7 — 19 апреля 1864 г.). На проценты с пожертвованного Табуновым капитала и на «скатёрные» сборы могла уже содержаться, открытая в ноябре 1861 года, в Гельсингфорсе, небольшая школа с двумя отделениями для мальчиков и девочек. Число учеников было ничтожное, но, тем не менее, эта школка сослужила свою службу. Она явилась первенцем русских учебных заведений в Финляндии. Открытие новой школы побудило прихожан впервые начать собираться на общие совещания, что, в свою очередь, положило начало приходским собраниям, из которых впоследствии создалось приходское попечительство. Школа внесла, таким образом, оживление в жизнь прихожан. Купец Н. И. Табунов построил затем для училища дом на принадлежащем ему в городе месте, а генерал-губернатор барон Рокасовский исходатайствовал пособие на начатую постройку.

Энергия русской гельсингфорсской колонии точно была вся израсходована на маленькую народную школу: приход как бы опочил от трудов своих и не выражал дальнейших забот о развитии школьного дела. К счастью, в это время зашевелились в Свеаборге.

В Свеаборгской крепостной артиллерии находился на службе молодой офицер Павел Егорович Кеппен, проявивший большую склонность к педагогической деятельности. В зиму 1867 — 1868 года он подал свеаборгскому коменданту, генералу Алопеусу, записку о беспомощном положении служащих в деле воспитания своих детей. К записке приложен был проект учреждения школы для солдатских детей. Проект этот для своего времени являлся, несомненно, передовым и указывал, что составитель её был знаком с лучшими и рациональными требованиями, которые тогда только впервые стали предъявляться к учебному делу. Проект П. Кеппена устанавливал наглядное обучение, не допускал ни экзаменов, ни поощрений; он предлагал устраивать общие прогулки для детей, вводил отечествоведение, требовал, чтобы детям была объяснена природа Свеаборга и его окрестностей, были преподаны главные положения государственного строя, чтобы детей обучали ручному труду и т. п. Предполагалось, что комендант передаст записку командующему войсками округа и возбудит ходатайство об устройстве школы в Свеаборге. Но надеждам этим не суждено было сбыться.

Тогда П. Е. Кеппен стал искать другого ходатая и нашел его в лице начальника штаба округа, генерала Федора Петровича Веймарна, которому осенью 1868 г. подал новую записку. Эта записка отражает идеи и взгляды современного русского общества в Финляндии, в котором вращался её составитель, и с этой стороны представляет несомненный интерес. Из неё видно, что «целые окружные управления, дивизия, крепостной гарнизон со всеми семейными пребывали в весьма грустных условиях, относительно обучения детей. В Гельсингфорсе, например, на всю массу живущих там русских, имелось одно приходское училище; а в Свеаборге на весь гарнизон — не было ни одной школы!

В Свеаборге в ноябре 1867 года находилось 323 ребенка обоего пола, от самого нежного возраста до 12 лет. На всю эту массу детей в Свеаборге не имелось школы. Обучением офицерских детей занимались несколько личностей, выбравших себе это занятие, как одно из средств существования. Была случайно в Свеаборге школа для солдатских детей. Ее устроил артиллерии капитан Дмитрий Никифорович Барибалов при своей роте; в этой школе, под присмотром названного офицера, хорошие фейерверкеры занимались обучением детей чтению, письму и арифметике. Заботливость капитана Барибалова простиралась далее: он нанимал хорошую швею, для обучения девочек швейному мастерству, а нескольких мальчиков посылал в мастерские — обучаться ремеслам. Но Барибалов уехал и дело его распалось: через два года от него почти не осталось следа.

П. Е. Кеппен нашел, что перерывы и остановки в занятиях детей, а также постоянные перемены учителей, весьма невыгодно отзываются на детях и потому стал хлопотать об учреждении постоянной школы. Его заботило еще одно обстоятельство: в Свеаборге не было занятий, к которым родители могли бы пристраивать своих подрастающих детей. «Что может обещать в будущем молодое поколение свеаборгских жителей, поколение, не приученное к труду, оторванное от земледелия, не знающее ремесел? Не в праве ли мы ожидать, что поколение это значительным процентом увеличит население тюрем? Только школа, и только хорошая школа, может предохранить детей от такого конца и приготовить обществу трудящихся, рассуждающих и честных работников». «Для Свеаборга необходима постоянная школа, как учреждение общественное, как учреждение воспитательное, основанное на рациональных началах». «Вообще, — писал он, — устройство первоначальных и элементарных школ общество берет на себя. В больших обществах это возможно; но свеаборгское общество очень мало, члены его постоянно меняются и ему не под силу завести школу собственными средствами».

«Правительство простирает свои попечения о служащих даже до старания доставить им возможные удобства; так, например, по ходатайству генерала барона Рокасовского, оно утвердило учреждение гельсингфорсского собрания военнослужащих и разрешило выдать этому собранию единовременное денежное пособие». Несколько позже правительство помогло воздвигнуть в Гельсингфорсе русский каменный театр и субсидировать его. Имея эти факты перед глазами, составитель записки настойчиво продолжал: «Школа насущная потребность, неудовлетворение которой тяжело отзывается на обществе. — Думать, что правительство откажет в помощи на такое дело, как устройство школы, это значит оскорблять правительство. Когда жертвуют по 6000 (ежегодно) на театр, то на школу не пожалеют дать по 3000 или по 4000 рублей», так как «школа более, чем что-либо другое, может способствовать преследованию тех целей (сплочения русского общества, поддержания и развития его), ради которых, главным образом, может быть, правительство и приняло такое участие в устройстве в Гельсингфорсе собрания военнослужащих и русского театра». Если правительство действительно ожидает от собрания и от театра сплочения, поддержания и развития русского элемента, то, «да позволено будет заметить, что без школы оба эти учреждения не в состоянии что-либо сделать в области поставляемой им задачи». «Сколько можно встретить в Гельсингфорсе Сидоровых, Десятовых, Ивановых и пр., не говорящих по-русски, православных, исповедующихся чуть ли не через переводчика. А будь школы, и все бы эти Ивановы и пр. остались русскими. Школы нужны, школы, а без них ни театры, ни собрания, ничего не сделают. Стоит прислушаться к толкам, возбужденным устройством театра: говорят много, все соглашаются, что школы нужнее, но никто не решается заявить об этом, кому сие ведать надлежит».

П. Е. Кеппен решился это заявить, проявив тем, несомненно, и гражданское мужество, и горячий патриотизм. Его голосу вняли.