Книга Учитель - Филип Жисе

что рукопись сгорела, на его глазах выступили слезы, только он знал, чего стоило Александру Петровичу ее написать, как старик ею дорожил и гордился. Поэтому его боль от утраты рукописи по силе была сравнима со стариковской, но она быстро прошла, а ее место заняло восхищение, когда он узнал, что Александр Петрович начал работать над рукописью заново.

После того, как Светлана вернулась в Полтаву, Николас по настоянию Александра Петровича перебрался из гостиницы к нему домой, где успел сдружиться с Сашкой-младшим.

Вскоре Александра Петровича выписали из больницы, и он первым делом навестил с Николасом Оксану, жену Владимира. Оксана очень обрадовалась, увидев Александра Петровича вне пределов больницы, но больше всех старику обрадовалась Маша. Когда девочка узнала, что Шарик умер, она долго плакала. Но Александру Петровичу все же удалось ее успокоить, сказав, что Шарику обязательно понравился бы тот рисунок, который она нарисовала и передала через отца старику, и который Александр Петрович, к сожалению, не сохранил. Машу новость об утрате Александром Петровичем ее рисунка нисколько не расстроила, она пообещала старику нарисовать для него новый рисунок.

Когда Александр Петрович вернулся домой, его жизнь потекла в обычном русле. Большую часть дневного времени он проводил за работой над рукописью и за разговорами с Николасом. Александр Петрович обнаружил, что беседы с Николасом очень сильно помогали ему в работе над рукописью, так как благодаря им ему не приходилось напрягать память, пробуждая к жизни прошлые воспоминания. К тому же, появлялись новые мысли, развивались старые убеждения, острее становились собственные ощущения.

О болезни Александр Петрович не думал. Да и она о нем, казалось, позабыла, лишь изредка напоминая о себе короткими приступами ноющей боли. Александра Петровича это радовало, так как благодаря этому обстоятельству ему оставалось больше времени для рукописи и меньше для страданий от боли. Часто единственным, что огорчало Александра Петровича и отвлекало от работы над рукописью, был начавшийся Чемпионат Европы по футболу. Старик был не против футбола, но он был категорически против криков и воплей, раздававшихся из зала, когда та или иная команда, за которую болели Николас и Сашка-младший, забивала или пропускала мяч в свои ворота. В такие минуты даже кирпичные стены дома и наглухо закрытые двери в спальню не могли избавить старика от воплей Николаса и Сашки-младшего. Старику только и оставалось, что пожимать плечами и улыбаться, а еще надеяться на то, что матч скоро закончится и он сможет вернуться к прерванному занятию. Чемпионат Европы по футболу послужил тем обстоятельством, который позволил Николасу надолго задержаться в Киеве. Уехал Николас уже после окончания Чемпионата, но пообещал старику в скором будущем снова его навестить.

Когда Николас уехал, Александр Петрович загрустил. Часто сидя в пустой квартире, он с ностальгией вспоминал то время, когда рядом с ним был его любимый Шарик, деливший со стариком одиночество, сначала в квартире, а затем и в странствиях. Александр Петрович многое отдал бы за то, чтобы вновь увидеть собаку живой и здоровой. К сожалению, это было невозможно. Шарик ушел, ушел навсегда, и что бы старик ни делал, это не помогло бы ему оживить собаку. К сожалению или к счастью, но властвовать над законами жизни и смерти старику было не дано, поэтому единственным способом оживить Шарика было оживить воспоминания о нем и старик часто бы прибегал к этому способу оживления, если бы не боль, нередко сопровождавшая воспоминания о времени, проведенном наедине с собакой. Но даже эти, казалось бы, не способные ни на что другое, кроме как причинить боль, воспоминания, многому смогли научить Александра Петровича. Благодаря им он понял, что воспоминания не могут быть плохими, так как не существует плохих воспоминаний. Каждое воспоминание, каким бы его не воспринимал человек — плохим или хорошим — является не более чем частичкой необходимого для человеческой жизни опыта, опыта, направленного на созидание человеческого будущего. И те воспоминания о собаке, которые Александр Петрович поначалу воспринял как нечто ненужное и болезненное, в дальнейшем наделили старика новыми знаниями. Благодаря этим воспоминаниям Александр Петрович понял, что все в мире направлено на то, чтобы помочь человеку стать совершеннее и мудрее, сделать его ближе к истине и раскрыть секрет счастливой жизни. И часто именно воспоминания при должном к ним внимании помогают всему этому свершиться. Поэтому для себя Александр Петрович решил, что не стоит избегать воспоминаний, какими бы болезненными они ни казались. Наоборот, к ним стоит присмотреться, дабы разглядеть те знания, которые они скрывают. Отныне Александр Петрович перестал избегать болезненных воспоминаний, так как начал воспринимать их иначе, в качестве неких учителей, способных научить его чему-то новому.

* * *

Наступил август. Александр Петрович сидел за столом в спальне и правил рукопись. Буквально вчера он закончил работу над ней и теперь убирал лишнее. Александр Петрович мог гордиться собой, ведь он сделал то, что поначалу казалось безумием. И сейчас смотря на толстенную тетрадь, вдоль и поперек исписанную синей пастой, старик ощущал невероятный восторг. Он смог! Он все же смог! В который раз старик убедился в том, что пока бьется сердце ничто не конченно для того, в чей груди оно бьется.

Пару дней назад звонил Николас, обещал приехать в начале августа, приглашал Александра Петровича в Полтаву, где его ждали на телевидении. Кроме того, Николас сообщил, что на сентябрь запланировано участие Александра Петровича в передаче на одном из национальных телеканалов. Как оказалось, поводов для радости у старика было более чем достаточно.

Старик поднес руку ко лбу и вытер выступивший на нем пот. В квартире было душно и жарко. Август обещал быть не менее жарким, чем предыдущие месяцы. Александр Петрович поднялся из-за стола и открыл форточку. Слабые порывы ветра проникли в комнату и колыхнули штору. Старик выглянул в окно и увидел изорванные кучки облаков, медленно плывущие по небу. Солнце поднялось высоко и теперь нещадно жгло землю. Несколько ребятишек под присмотром родителей играли на детской площадке. Недалеко от них грелись на солнце две дворняги, то и дело с интересом поглядывающие в сторону визжащих детей. Александр Петрович улыбнулся. Одна из них напомнила ему Шарика.

— Глаза такие же добрые и веселые, как и у Шарика, — подумал Александр Петрович. — И взгляд такой же любопытный. Хотя, может мне это только кажется. Дворняги на удивление похожи друг на друга. Если не внешностью, то повадками уж точно.

Александр Петрович бросил еще один взгляд в окно и вернулся за стол. Предстояло еще так много сделать. Он чувствовал, что