Книга Учитель - Филип Жисе

Что бы ты тогда сказал?

— Сначала посмотрел бы на причину, а потом бы и сказал, — рассмеялся Александр Петрович.

— Ох, Сашка, Сашка, — вздохнула Надежда Васильевна и махнула рукой. — Каким был, таким и остался, только иссох весь, словно сухой стручок фасоли стал.

Александр Петрович ничего не сказал, только улыбнулся. Странное дело, но сейчас ему захотелось оказаться где-то там, среди пустынных полей и диких лесов, там, где есть только ты, мысли, чувства и… и одиночество, дарящее мудрость жизни.

— Бать, а книжка твоя-то как? — подал голос Сашка. — Написал-то?

— Написал, — Александр Петрович почувствовал, как защемило сердце. — Написал, да не уберег. Не уберег. Сгорела в огне, когда в аварию попал.

— Ой, черт! — воскликнул Сашка и умолк, пораженный новостью.

— Ничего, Сашенька, — сказала Надежда Васильевна. — Написал одну, напишешь и другую.

Александр Петрович посмотрел на жену. Сердце в груди заколотилось, словно ненормальное. Ладони взмокли.

— А ведь, и правда, — подумал Александр Петрович. — Знания со мной, они никуда не делись. И воспоминания со мной. Все помню так, словно вчера дело было. Но время… время-то не вернешь. Хватит ли у меня времени закончить книжку раньше, чем костлявая постучит в дверь? Нет! Это не важно. Не важно! Пока бьется сердце в груди, я не смею останавливаться, не смею сдаваться. Иначе я предам свое сердце. Начну писать сразу же с завтрашнего дня. Вот как встану утром, сразу за книжку сяду. Пока бьется сердце, ничего не кончено для того, в чьей груди оно бьется, — Александр Петрович почувствовал, как на глаза набежали слезы.

— Надюша, — сказал Александр Петрович. — Большое тебе спасибо за то, что ты сегодня пришла. Ты даже не представляешь, как сильно ты мне помогла.

— Сашенька, что ж я сделала-то такого? Ты что плачешь? — Надежда Васильевна поднесла ладони ко рту и поднялась с кровати. — Тебе что плохо? Надо медсестру позвать?

— Нет, — Александр Петрович мотнул головой. — Никого не надо звать. Все хорошо для того, чье сердце еще живо.

Александр Петрович улыбнулся и посмотрел на жену.

— Нет, пока не закончу рукопись, я не умру, — думал Александр Петрович, глядя на удивленное лицо жены. — Если желаешь смерть, забирай меня сейчас, иначе тебе придется подождать.

Александр Петрович чувствовал как по телу разливается тепло, как ускоряется ритм его сердца. Ему было хорошо, безумно хорошо, даже боль, ставшая в последнее время его постоянным спутником, отступила в смятении, забилась в самые дальние уголки подсознания и затрепетала, словно лань, за которой гонятся борзые. Солнце в груди Александра Петровича засияло с новой, еще большей силой, разжигая в нем всепоглощающий огонь истинной веры, веры, способной преодолевать широкие реки, опаленные солнцем пустыни и бездонные моря. Несмотря на боль, несмотря на болезнь, несмотря на хрупкое будущее, он обязан сделать все для того, чтобы рукопись обрела вторую жизнь. Если ему предстоит умереть, то пусть он умрет в пути, по дороге к своей мечте.

Взгляд Александра Петровича устремился к окну, в темноту ночи, навстречу неизвестности и луне, одиноко серебрившейся посреди черного неба.

— Вот это действительно важно, — подумал Александр Петрович. — Мечта. Все остальное — это всего лишь туман, иллюзия, которая исчезнет, едва забрезжит рассвет.

* * *

Следующие две недели Александр Петрович провел в больнице, восстанавливаясь после аварии. Каждый день, с восхода солнца и до его заката, старик открывал тетрадь, которую ему принес Сашка, брал в руки ручку и переносил на бумагу воспоминания, воскрешал в памяти знания, события, открывшиеся истины. Часто дело не клеилось, вдохновение покидало старика. В такие минуты его взгляд твердел и упирался в потолок, из груди вырывался тихий вздох разочарования, а в сознание проникало сожаление об утрате драгоценного времени. Но Александр Петрович не сдавался. Месяцы, проведенные на бескрайних просторах родины, научили его терпению, укрепили его веру в себя, закалили характер, сделали мудрее. Поэтому неудивительно, что Александр Петрович, несмотря на часто спящее воображение и не покидающие его ноющие головные боли, снова и снова брал в руки ручку и продолжал изо дня в день насиловать сознание, выдавливая из него крупицы слов, обрывки воспоминаний и прошлых разговоров. А потом, под вечер, Александр Петрович брал в руки тетрадку и листал написанное, наслаждаясь теми невероятными ощущениями, что пробуждались в его груди от созерцания результатов проделанной работы. Вот ради таких мгновений наивысшего счастья и удовлетворения Александр Петрович и трудился.

Работая над книгой, Александр Петрович настолько погружался в воспоминания, что часто ему казалось, что он снова бродит по полям и лесам, селам и городам, разговаривая с людьми, наблюдая за природой. Но стоило ему хотя бы на секунду оторвать взгляд от тетради и посмотреть по сторонам, и он возвращался в свое больничное настоящее. В такие минуты на глазах старика нередко появлялись слезы, а сердце сжималось от боли, сознание старика содрогалось от сожалений по поводу канувших в Лету временах искренней свободы, счастья и красоты окружающего мира. В конце концов, Александр Петрович готов был уже покинуть больницу, в которой чувствовал себя неуютно, и перебраться домой, но уговоры жены сделали свое дело — Александр Петрович согласился еще какое-то время побыть в больнице.

Каждый день Александра Петровича навещали Надежда Васильевна или Сашка. Несколько раз приходил Павел с семьей и некоторые из друзей Александра Петровича. Заходила к нему и Оксана, жена Владимира, когда наведывалась к мужу. Владимир шел на поправку, чему и Оксана, и старик были несказанно рады. Под конец его пребывания в больнице к старику приехали Николас и Светлана, коим старик невероятно обрадовался, ведь они были частичкой той жизни, в которой он чувствовал себя живым, счастливым и удовлетворенным жизнью. Николас и Светлана привезли Александру Петровичу отличные новости: первая — после участия Александра Петровича в передаче на полтавском телевидении он стал любимцем у полтавчан, они до сих пор звонят на канал и просят организовать встречу со стариком живущим сердцем; вторая — Александром Петровичем заинтересовалось национальное телевидение, и теперь старик ожидал в скором будущем новых сообщений от Николаса, который стал негласным представителем Александра Петровича в его сношениях со средствами массовой информации. Кстати, именно это обстоятельство заставило Николаса задержаться в Киеве на продолжительное время, чему и Александр Петрович, и сам Николас были очень рады. Пожалуй, Николас был единственным из тех, кого старик готов был видеть изо дня в день все то время, что находился в больнице, ведь Николас был единственным, кто понимал его и поддерживал до конца. Когда Николас узнал о том,