Книга Король Георг V - Кеннет Роуз

Тема якобы проявленной правительством слабости в отношениях с Советской Россией настолько доминировала в ходе избирательной кампании, что его реальные достижения в других областях остались незамеченными. За четыре дня до выборов замешательство Макдональда еще больше усилило появление так называемого письма Зиновьева. Написанное якобы председателем Коминтерна Григорием Зиновьевым, это письмо требовало от британских коммунистов вовлекать сторонников лейбористов в подготовку вооруженного восстания. Экземпляр письма находился в распоряжении Форин оффис уже две недели, пока эксперты по России пытались определить его подлинность (эта дискуссия продолжается и поныне[139]). Потом сэр Эйр Кроуи, постоянный заместитель министра иностранных дел, узнав, что «Дейли мейл» получила текст письма и собирается его опубликовать, направил обращение во все английские газеты вместе с адресованным Раковскому протестом относительно советского вмешательства в британскую политику.

Макдональд, находившийся в предвыборной поездке в двухстах милях от Лондона, получил письмо на несколько дней раньше, однако его публикация все же застала премьера врасплох. Всегда не доверявший чиновникам Уайтхолла, он так и не назначил главу Форин оффис, на которого мог бы положиться. Более изворотливый политик, вероятно, мог бы обернуть письмо Зиновьева себе на пользу, осудив подрывную тактику Москвы. Однако Макдональд два дня хранил молчание, после чего выступил с бессвязным заявлением, только подтвердившим опасения консерваторов. Коминтерн и Форин оффис, считал он, сорвали ему выборы. Получив объяснения Кроуи, король сделал пометку:

«В данных обстоятельствах Кроуи был совершенно прав, опубликовав письмо, хотя он определенно поставил премьер-министра и его партию в затруднительное положение, а их оппоненты наживут себе на этом большой капитал. Однако было бы гораздо хуже, если бы „Дейли мейл“ опубликовала его, а Форин оффис сохранял бы молчание.

Так что в подлинности письма 3. нет сомнений? Как я понимаю, коммунисты говорят, что оно фальшивое».

И все же публикация письма Зиновьева и неуверенное поведение Макдональда вряд ли оказали решающее влияние на результаты выборов. Настроения избирателей отразились в оглушительной победе консерваторов, получивших 413 мест в парламенте, намного больше, чем их соперники. 4 ноября 1924 г. Макдональд ушел в отставку. Вот что он записал:

«Король был очень дружелюбен. Благодарил меня за то, что я сделал… Подшучивал над договором с Россией. Я сказал ему, что моим преемникам придется проводить ту же самую политику. Он надеется, что мне не понадобится отдавать машину. Думает, что нападки были совершенно несправедливы. Это дало мне возможность упомянуть про нападки насчет придворной одежды. Он был раздражен и сказал, что это была атака на него лично. Выражал надежду, что я останусь его другом, как и он моим».

Собственная эпитафия короля первому лейбористскому премьер-министру весьма лаконична: «Мне он нравится. Я всегда считал его вполне надежным».

Если возвращение к власти консерваторов и вызвало у короля чувство облегчения, то он ничем этого не проявил — напротив, он предупредил новое правительство, чтобы оно не унижало и не провоцировало озлобленную лейбористскую оппозицию. Некоторыми кабинетными назначениями Болдуин его разочаровал, особенно тем, что назначил министром внутренних дел («где в наше время не только возможно, но и необходимо в связи с потенциальными трудностями управления страной иметь способного и сильного администратора, располагающего прочными позициями среди адвокатов») не барристера[140] Дугласа Хогга (позднее ставшего лордом Хейлшемом), а солиситора[141] Джойнсона-Хикса. В свете проходившей в 1926 г. всеобщей забастовки это замечание короля следует считать весьма проницательным. Король был также изумлен решением Болдуина назначить Черчилля новым канцлером Казначейства: этот расчетливый шаг позволял полностью оторвать Черчилля от либералов и лишить Ллойд Джорджа самого сильного союзника на тот случай, если бы он решил возродить коалицию. Но хотя король и не скрывал своего удивления, его прежнее недоверие к Черчиллю значительно уменьшилось: на него произвели сильное впечатление «мастерство, терпение и такт», которые тот проявил в деле ирландского урегулирования. Со своей стороны, новый канцлер в отношениях с сувереном был исключительно корректен, хотя, например, в написанном жене письме из Дьевилля так и не смог удержаться от присущего ему своеобразного юмора: «Среди прочих знаменитостей я заметил персидского шаха, спешившего расстаться с деньгами своих подданных, которые ему пачку за пачкой подавал премьер-министр. Благодаря нашему милостивому монарху нам все это совершенно чуждо!»

Однако что касается одного из назначений, король и его премьер-министр были единодушны: новым министром иностранных дел должен стать не лорд Керзон, а Остин Чемберлен. Несмотря на мощный интеллект Керзона, его высокомерие и раздражительность успели настроить против него обитателей и Кэ д’Орсэ, и палаццо Киджи. Вынужденный довольствоваться менее значительными постами лорда — председателя совета и лидера палаты лордов, он тотчас же вступил в свару относительно второстепенных придворных постов. «Король начал распределять их, — с возмущением писал Керзон, — не считаясь с тем, что должен советоваться со мной по этим вопросам… Стамфордхэм не проявил ни особой уступчивости, ни особой вежливости». Четыре месяца спустя Керзон умер — после операции, накануне не внушавшей никаких опасений. За несколько часов до его смерти во дворец пришло любезное прощальное письмо от «верного и преданного друга и министра короля».

В любом случае Джойнсона-Хикса, Черчилля и Керзона никак нельзя было упрекнуть в отсутствии трудолюбия. А вот премьер-министр трудоголиком явно не являлся. «Что прикажете делать с лидером, — гневно вопрошал один из его коллег, — который сидит в курительной комнате и читает „Стрэнд мэгэзин?“» Читал он, правда, не только бульварные газеты. Развалившись на передней скамье в палате общин, Болдуин мог часами сосредоточенно изучать «Спутник парламентария», с помощью которого он стал одним из наиболее эффективных партийных организаторов XX в. Тем не менее он предпочитал правительственным бумагам кроссворды, поэтому король не раз высказывал опасения насчет того, что премьер-министр может провести лето на каком-нибудь французском курорте, в то время как на Даунинг-стрит будут расти горы красных чемоданчиков. Даже когда премьер-министр оставался у руля, король не слишком радовался, читая о его присутствии на крикетном матче между Итоном и Харроу в мешковатом старом костюме и мягкой шляпе.

Трения вызывала и присущая Болдуину легкость в обращении, которую можно было ошибочно принять за некую фривольность. Его описание длившегося всю ночь заседания палаты общин включало такой пассаж: