Книга Король Георг V - Кеннет Роуз

«К утру палата общин напоминала Сент-Джеймсский парк в середине дня. Депутаты сидели развалившись на скамьях, некоторые из них были объяты сном и совершенно не обращали внимания на то, что происходило вокруг, тогда как остальные время от времени проявляли интерес к слушаниям, очнувшись от сна и выпрямив спину».

Король был шокирован как недостойным поведением верной палаты общин, так и отсутствием всякого осуждения со стороны премьер-министра. В результате Стамфордхэм разразился долгой и нудной нотацией, из которой достаточно привести следующие строки:

«В состав парламента теперь входят и леди, и то положение вещей, которое Вы описали, кажется Его Величеству вряд ли приличным и соответствующим достоинству и традициям Матери парламентов.

Должен заявить, что Вы абсолютно вправе показать написанное мной спикеру».

Последняя фраза оказалась неудачной. Болдуин, хотя и мог отмахнуться от королевского выговора на том основании, что этот вопрос не в его компетенции, не сделал этого, поскольку здесь было явное нарушение конституционной практики. Он напомнил Стамфордхэму, что «одной из первоначальных исторических задач палаты общин являлось исключение вмешательства короны в его работу», и процитировал изречение Эрскина Мэя о том, что «вся их работа должна получать от Его Величества самую положительную оценку». В заключение он написал: «Премьер-министр категорически против предложения показать спикеру это письмо и считает крайне неуместными любые протесты по этому поводу, сделанные от лица Его Величества».

Король, который в глубине души вовсе не являлся Карлом I, скрепя сердце согласился забрать назад свои критические замечания.

Сделанное Болдуином игривое описание ночного заседания было не единственным парламентским отчетом, вызвавшим раздражение у суверена. В канун визита в Австралию и Новую Зеландию герцога и герцогини Йоркских палату общин попросили утвердить дополнительную смету расходов. Сначала король хотел, чтобы молодая пара путешествовала в небольшой каюте обычного пассажирского судна. Но когда австралийское правительство стало настаивать, чтобы эта поездка отличалась большим блеском и пышностью, согласился дать им корабль его величества «Реноун»; кроме того, их должна была сопровождать большая свита, а в каждом порту захода им предстояло устраивать приемы для местных сановников. Такая программа пришлась не по вкусу лейбористской партии.

Стамфордхэм прокомментировал сделанный Болдуином отчет о дебатах в адресованном премьеру письме на семи машинописных страницах. «Его Величество, — с обманчивой мягкостью начинает он, — прочитал Ваш отчет с тем интересом, который неизменно проявляют к этим живописным и зачастую забавным описаниям парламентских дебатов; однако в данном отчете от 17 февраля, сделанном, как я полагаю, скорее в духе палаты общин, Вы проявили менее серьезный подход, который король одобрить не может». Далее он процитировал выдержки из речей девяти лейбористских депутатов — все они ставили под сомнение необходимость поездки: «Эта увеселительная прогулка… поездка ради забавы… голодающие рабочие… со страной ничего не случится, если они не вернутся… пресмыкательство перед королевским домом… номинальные фигуры вместо представителей демократического правительства, культуры и образования… вздорные причитания относительно герцогини, покидающей своего ребенка». После этого Стамфордхэм нанес coup de grace:.[142]

«Хотя парламент может отвергать подобные высказывания как безответственную болтовню экстремистов из лейбористской партии, рассчитанную исключительно на своих избирателей, Его Величество значительно серьезнее воспринимает эти дерзкие, крайне невежливые — если не оскорбительные — выпады против своей семьи; король также выражает свое неудовольствие тем, что, когда королевская семья подвергается нападкам со стороны лейбористской оппозиции, ее действия не осуждает лидер, и ей не дает отпор кто-либо из членов правительства.

До тех пор пока существуют монархия и империя, вполне естественно, что доминионы ждут периодических визитов членов королевской семьи; однако по причинам, которые я только что попытался объяснить, король решил в будущем не давать разрешения на оплату подобных визитов, за исключением тех случаев, когда издержки берут на себя соответствующие доминионы; Его Величество желает, чтобы это решение было должным образом зафиксировано».

Сама Елизавета I не смогла бы выразиться более величественно.

В октябре 1925 г., сразу после того, как конгресс тред-юнионов прошел, по выражению Макдональда, в обстановке «лихорадочной неопределенности и всеобщей враждебности», Генри Шэннон записал в дневнике:

«Массерин доверительно сообщил мне об одной вещи, о которой я давно уже подозревал, но никогда не слышал, чтобы об этом говорили вслух: я имею в виду то чувство разочарования и почти что возмущения, которое вызывает в определенном классе отсутствие у короля инициативы. Король такой скучный, и он ничего не делает для того, чтобы остановить нарастающую волну социализма. Личность более яркая и обладающая большим обаянием могла бы многого добиться и объединить вокруг себя всех. Превратность истории в том, что в эпоху революции она возводит на трон слабых королей».

Ни двенадцатому виконту, ни молодому эмигранту из Чикаго даже не приходило в голову, что Георг V может считать себя не только королем богатых и знатных, но и сувереном бесправных и бедных. Во время волнений в промышленности, характерных для его царствования, он демонстрировал это не однажды. В 1912 г., после пятинедельной забастовки шахтеров, заставившей владельцев шахт ввести минимальную зарплату, он пожертвовал тысячу фунтов, чтобы облегчить страдания семей забастовщиков. В 1921 г. король предупреждал кабинет, что «люди не в состоянии прожить на пособие по безработице в 15 шиллингов для мужчин и 12 для женщин». В январе 1926 г. он попросил усилить тот раздел своей тронной речи, в котором говорилось о трудностях в угольной промышленности, и добавить еще призыв к единству. В апреле, за несколько дней до того, как вызванные предстоящим сокращением заработков волнения на шахтах спровоцировали всеобщую забастовку, король говорил на скачках в Ньюмаркете лорду Дарему, что жалеет горняков. Дарем, крупный шахтовладелец, ответил, что они представляют собой «чертово сборище революционеров». Тогда король гневно на него обрушился: «Прежде чем их судить, попробуйте прожить на их заработки!» Он также говорил министру Лео Эмери, что ни одному шахтовладельцу или инвестору нельзя позволить получать дивиденды, превышающие десять процентов.

Король желал править довольным народом и очень страдал от того, что это было не так. «В этом мире, кажется, никогда не будет покоя, — писал он о приближающейся стачке. — Чувствую себя очень плохо и подавленно». Когда 4 мая конгресс тред-юнионов объявил забастовку солидарности с шахтерами, надеясь парализовать работу транспорта и других жизненно важных отраслей, королю настойчиво предлагали стать посредником. Однако уже имевшиеся прецеденты с Парламентским актом и гомрулем его не слишком вдохновляли. Стамфордхэм осторожно ответил, что король соберет конференцию по урегулированию только по рекомендации премьер-министра; Болдуин же хранил молчание. Принцу Уэльскому также не разрешили совершить ознакомительную поездку из боязни, что он будет вынужден встать на чью-то сторону.