Книга Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба» - Василий Звягинцев

Первую линию «колючки» и окопов, честно сказать, они отважно прорвали под шквальным пулемётным огнём. Басманов стискивал зубы и матерился, не выбирая слов, наблюдая эту «патетическую ораторию». У него на ствол было всего по двенадцать шрапнельных снарядов! Пушки уже разворачивали, сняв передки, чтобы в последний момент ударить «на картечь» в упор. А там – как выйдет. Были ещё «наганы», «бебуты»[190], банники.

Тут, выждав момент, из окопов второй линии поднялся единым порывом, в полном составе Нерчинский полк, составленный из тех самых «свиней» и «недочеловеков». С трёхлинейками наперевес, с подпоручиками и прапорщиками впереди, он вломился в немецкие цепи, как кабан в камыши. Стреляли, кололи штыками, били прикладами, тычком и наотмашь! Две тысячи человек против десяти или двенадцати тысяч. Но в такой стычке ничего уже не значили даже пулемёты, не говоря об артиллерии. Это была безоглядная сеча, лоб в лоб. Русские солдаты просто работали. Как на покосе, как на лесоповале. «Идей» у них не было, кроме как «За бога, царя и Отечество». А «немцы» – они всегда немцы. Что при Александре Невском, что сейчас. Вас к нам звали? Ах, нет! Ну и получайте!

Только вперёд, только штыками и прикладами! Винтовку в разгар рукопашной не перезарядишь.

И вот всё о немецких «героях»! Через двадцать минут (Басманов засёк по привычке на своём хронометре «Буре») не потерявшие плотного строя роты нерчинцев занимали брошенные в панике немецкие окопы, добивая штыками и гранатами добровольцев второго эшелона.

А ждавший нужного момента за флангом пехоты Отдельный восьмой Донской полк, преодолевая горы трупов, сразу перешёл в преследование обратившихся в повальное, даже непристойное бегство батальонов третьего немецкого полка. До предела физических возможностей конского состава. Люди отчего-то значительно выносливее лошадей.

Тут и Басманов положил, куда надо, всё свои снаряды, даже из передков[191]. Ни одним не промазал. Слишком долго ждал решающего момента. За этот бой поручик получил свой третий орден, «Владимира» с мечами и бантом.

– Ах, как жаль, – сказала голубоглазая шатеночка Марина Верещагина, – нас там не было! Уж до штаба корпуса мы бы точно добрались! Хоть верхами, хоть бегом. И… – Она не продолжила, просто очаровательно улыбнулась.

Улыбка, естественно, адресовалась Басманову. Они вдруг на лишнюю секунду пересеклись взглядами, и у девушки, одновременно с сердечной паузой, мелькнула мысль, что этот то весёлый, то задумчивый полковник с удивительной судьбой мог бы стать её мужчиной. Станет – не станет, отдельный разговор, но она сегодня же предупредит Марию и Ингу, чтобы не мешали, пока она попытает счастья.

– Да если б вы, мадемуазель, тогда на позиции моей батареи оказались, мы б вас на руках до немецкого штаба донесли, – галантно приложил ладонь к сердцу Басманов. А сам подумал, что хотя он всё знает и понимает об этих девушках и никак не вправе их осуждать, есть что-то неправильное в сочетании милой улыбки Марины и чересчур уж демонстративного сожаления об упущенной возможности поучаствовать в одной из самых кровавых мясорубок, что запомнились Михаилу.

Ибрагима больше занимали вопросы геополитики и финансово-промышленного базиса странным для него образом устроенного здешнего мира. Его просвещением занялась Сильвия. Удивительно, но как женщина она его совершенно не заинтересовала. Ту в первый момент такое безразличие даже слегка задело. Очевидно, для её психотипа, несмотря на громадный жизненный опыт и полную удовлетворённость своим социальным и сексуальным статусом, восхищённые, а то и сразу раздевающие взгляды почти каждого из посторонних мужчин давно стали катализатором выброса в организм дополнительной порции эндорфинов[192].

Потом она сообразила, что турок, как и большинство известных ей мусульман, испытывает гормональную недостаточность и нуждается в дополнительных стимуляторах. Не зря же они предпочитают совсем юных девушек, а собственных женщин закутывают с головы до ног. Чтобы было о чём помечтать, воображая, какие прелести скрываются под паранджой. Из этой же оперы «танцы живота» и вообще вся «гаремная культура».

На самом же деле Ибрагим сразу угадал в ней англичанку, а по историческим причинам представители обоих полов этой нации тёплых чувств у него не вызывали.

Вести дела – пожалуйста, но и не более.

А Удолин продолжал ментаскопирование Катранджи, молчаливое и неощутимое субъектом с самой тонкой организацией, если он сам не является магом, конечно. Он понимал, что с этим человеком придётся работать и впредь, для чего нужно выявить специфику его материального, тонкого, эфирного и прочих тел.

И никто из присутствующих, даже Удолин, не ощутил начавший сворачиваться вокруг них кокон пространственно-временных полей. На этих волнах его органы восприятия не работали.

Южный вечер, как положено, быстро перешёл в непроглядную ночь, на территории военно-морской базы, чуть не ставшей центром рукотворного катаклизма, освещённой сотнями мощных фонарей, всё было уже настолько спокойно, насколько это вообще возможно на подобном объекте. Служба шла, как положено, в двадцать ноль-ноль на кораблях спустили флаги, сыграли «Зорю с церемонией», команды приступили кто к отдыху, кто к предусмотренным нарядами и регламентом работам. Небольшое скопление санитарных машин у трапов «Гебена» давно рассеялось. Большинство личного состава базы вообще не подозревало, что произошло нечто экстраординарное, а кто что-то и услышал, но не обратил особого внимания, раз даже без жертв обошлось.

Делать в ресторане, да и вообще в городе, больше было нечего. Разве в ночное кабаре или варьете отправиться, но эта идея никого не заинтересовала. Уваров решил, что можно и возвращаться на Мармор. День выдался слишком длинный и богатый впечатлениями. Завтра утром подъём для всех, кроме себя, он решил отменить. Всё равно за здешнюю часть операции отвечает Басманов.

Вызванная по радио из гидропорта летающая лодка, едва слышно работая водомётными двигателями, предназначенными специально для маневров по акваториям, остановилась в полумиле напротив мыса. Вся компания переправилась на неё имевшимся при ресторане комфортабельном катером (многие гости любили сочетать застолье с ночной прогулкой и купанием в открытом море).

Девушки приникли к иллюминаторам, любуясь роскошной панорамой ночного Царьграда, а прочие продолжили прерванную беседу. Сильвия решила пока в Москву не возвращаться, тоже дождаться утра на острове, а за это время собственными средствами попробовать выяснить, с каким именно явлением им пришлось столкнуться. Пяти девчоночьих Шаров, особым образом соединённых в единый «процессор», ей должно вполне хватить, чтобы разобраться в «загадке природы». Удолин же больше полагался на предстоящее совещание со своими магами. Те наверняка должны были, каждый по своей методике, зафиксировать и оценить параметры «явления», и совместной медитацией профессор надеялся постичь его природу. Если, конечно, в многотысячелетней истории чародейства и колдовства встречалось что-то подобное.