Книга Уроки любви - Жаклин Уилсон

– Ну что вы! – удивилась я. – Это Ботичелли, у него совсем другая манера – поэтическая и бесплотная. Я его очень люблю.

– Приятно слышать, – сказала мисс Уилмотт, хотя по голосу было похоже, что ей вовсе не приятно.

– Наша Пруденс хорошо разбирается в искусстве, – сообщила мама. – Мой муж водит девочек по музеям и все им подробно объясняет. Он вообще очень много ими занимается.

– Отлично, – подхватила мисс Уилмотт. – Я хочу, чтобы в Вентворте искусству уделялось особое внимание. Вашим дочерям наверняка понравятся уроки рисования.

– Только не мне! – сказала Грейс. – Спасибо, но мне рисования не надо, потому что я все равно ничего не умею. Я лучше возьму литературу, историю, географию и что-нибудь из естественных наук, только не слишком сложное.

– Тебе выдадут расписание, Грейс, – сказала мисс Уилмотт. – Вот увидишь, там будут все предметы. А пока я хочу дать вам небольшой тест, чтобы определить, в какой класс вас помещать.

– Я не умею писать тесты, – испуганно сказала Грейс, видимо твердо решив убедить мисс Уилмотт, что она совсем чокнутая.

– Грейс боится, – объяснила мама. – Она и правда не очень сообразительная – в меня пошла, бедняжка. – Мама неестественно засмеялась. – Зато Пруденс у нас умница. Она будет первой ученицей, вот увидите.

Улыбка мисс Уилмотт стала напряженной.

– Мы дадим девочкам тесты и посмотрим, – сказала она. – Кстати, миссис Кинг, разрешите вам напомнить, что у нас очень строгие правила относительно формы. Проследите, пожалуйста, чтобы у девочек были соответствующие зеленые костюмы.

– Да-да, я уже все узнала. Мы купим форму в специальном магазине, – сказала мама.

– Понятно, – ответила мисс Уилмотт и выдержала тактичную паузу. – Вы получаете социальное пособие, миссис Кинг? В таком случае у нас в школе отличные бесплатные завтраки.

– Нет-нет, завтрак они будут приносить с собой из дома. Большое спасибо, но мы никаких пособий не получаем! – Щеки у мамы горели.

Мисс Уилмотт и не подозревала, какое оскорбление она нанесла нашей маме. Она-то никогда не слышала гневных тирад отца по поводу черни, живущей за счет государства. Возможно, она думала, что мы и есть та самая чернь, да к тому же еще совершенно чокнутые. Ее наманикюренные пальчики нетерпеливо задвигались.

– Отлично. Тогда мы займемся определением Пруденс и Грейс в классы. Уроки заканчиваются в три тридцать. – Она еще раз улыбнулась маме в знак того, что прием окончен.

Мама улыбнулась в ответ и не тронулась с места. Грейс тоже сидела неподвижно, глядя в пространство.

– Мне не придется бегать, прыгать и играть в спортивные игры? – спросила она вдруг.

– Два раза в неделю у вас будут уроки физкультуры. Я думаю, тебе понравится, – сказала мисс Уилмотт, вставая.

– Но мне нельзя! У меня больное сердце! – Грейс театральным жестом схватилась за грудь.

Я вытаращилась на нее. С сердцем у нее было все в порядке. Очевидно, она умела врать не хуже меня, если загнать ее в угол.

Мама с недоумением поглядела на Грейс. Мисс Уилмотт, похоже, не очень поверила.

– Если тебе требуется освобождение от физкультуры, ты должна принести справку от врача, сказала она. – Но я уверена, что немного упражнения тебе не повредит. К сожалению, мне пора идти на собрание. Девочки, вас сейчас посадят писать тесты. До свидания, миссис Кинг.

Тут даже мама поняла наконец, что пора уходить. Она с трудом поднялась и посмотрела на нас с Грейс. Глаза у нее были полны слез, по она изо всех сил старалась улыбаться.

– Будьте умницами, девочки! Я буду ждать вас после уроков на школьном дворе.

– Нет, мама, мы дойдем сами, – сказала я.

– Ладно, мои хорошие, только осторожно. Внимательно переходите дорогу и не разговаривайте с незнакомыми.

Мама обращалась с нами как с шестилетними. Я почувствовала облегчение, когда она скрылась в глубине коридора. А она все оборачивалась и махала рукой, как будто опасалась, что видит нас в последний раз.

6

Мы с Грейс сидели за соседними партами в специальном классе под названием Лаборатория Успеха. На задней парте сидела еще одна девочка, с которой кто-то занимался. Она с трудом продиралась сквозь букварь, складывая по слогам самые простые слова и часто ошибаясь. Два незнакомых мальчика в другом углу слушали учителя, который медленно произносил, обращаясь к ним, простейшие фразы: «Здравствуйте. Меня зовут мистер Эванс. Мне тридцать лет». Он добивался, чтобы они отвечали ему в том же духе. Мальчики бормотали что-то нечленораздельное, ерзали на стульях и смотрели по сторонам непонимающими глазами.

Я под партой ободряюще пожала руку Грейс. Она говорит по-английски и свободно читает. Нечего ей так бояться.

Джина выдала нам брошюры с вопросами и ручки.

– Начинаем. У вас есть полтора часа.

Грейс в ужасе листала брошюру:

– На то, чтобы ответить на все эти вопросы?

– Просто делай, сколько успеешь. Ничего страшного.

Джина пошла к двери и на пороге увидела, что Грейс придвинулась ко мне поближе.

– Пожалуйста, не списывайте друг у друга!

Мы открыли брошюры.

– Господи, помоги, – бормотала Грейс. – Ой, тут половина – головоломки. И перепутанные слова. А тут, смотри, кусок про весеннюю уборку из «Ветра в ивах». Ну, на это мы точно можем ответить.

Я посмотрела на свою брошюру, надеясь увидеть акростихи, анаграммы и Крота в его норе. Но ничего подобного тут не было. Одни бессмысленные математические графики и страшные физические формулы. Сердце у меня сжалось.

Нам дали разные брошюры. У Грейс были задания для одиннадцатилетних, только поступающих в среднюю школу, а у меня – для четырнадцатилетних, переходящих в десятый класс. Я не могла ответить ни на один вопрос. Я спотыкалась на каждой букве, как девочка с букварем, и ничего не понимала, как два мальчика в углу. Грейс давно уже писала своим крупным почерком, заполняя страницу за страницей, а я все еще тупо таращилась на страницы.

Математика и физика меня так напугали, что я не могла ответить и на вопросы на общую сообразительность. Я бы легко дополнила пропущенные фразы, вставила слова в скобках и разгадала шифры – но, может быть, в вопросах был какой-то подвох? Меня трясло, я зачеркивала, писала снова и наконец решила оставить все это на потом.

Дальше шел отрывок из Шекспира. Под ним не стояло имя автора, но поскольку это была сцена на балконе из «Ромео и Джульетты», ошибиться было трудно. Я не поверила своим глазам, прочтя вопрос: «Как вы думаете, это сцена из современной пьесы? Обоснуйте свой ответ». Может быть, и тут скрывался подвох? Я решила написать целое сочинение, чтобы мисс Уилмотт не считала меня полной идиоткой.