Книга Дитя Всех святых: Перстень с волком - Жан-Франсуа Намьяс

— Постарайтесь избегать излишеств. Ваши люди и так ведут себя порой слишком агрессивно.

Луи пообещал, что отныне доступ к бочкам станет не таким свободным — к ним будут приставлены охранники. Затем он перешел к истинной цели своего прихода.

— Паж, которого вы мне посылали, Адам Безотцовщина, — мы с ним уже переговорили, и он ушел.

— Любимчик Рауле? Я его к вам не посылал!

— Но он беседовал со мной от вашего имени. Он сказал мне, что вы разыскиваете некоего Луи де Вивре, арманьякского предателя, который якобы затесался в наши ряды.

Иоанн Бесстрашный славился своими вспышками ярости, от которых страдали все его приближенные. Он побелел от гнева, в исступлении ударил кулаком по столу и, призвав стражников, проревел:

— Немедленно отыщите мне Адама Безотцовщину! Пусть его запрут и приставят к нему стражу.

Стражники удалились. Герцог повернулся к Луи.

— Я допрошу его! Если понадобится, буду пытать! Он мне все расскажет! Он мне признается, зачем выдумал эту историю!

— Так вы не разыскиваете Луи де Вивре?

— Конечно нет! Я знаю, что он сторонник Орлеанского дома и отнюдь не принадлежит к числу наших друзей, но мне решительно наплевать, где он и чем занимается!

Луи ничего более не оставалось, как испросить дозволения удалиться. Возвращаясь из дворца Артуа, он был взволнован, как никогда в жизни. Герцог, без сомнения, говорил искренне: с какой стати стал бы он ломать комедию? Стало быть, по следу Луи шел Адам Безотцовщина, и только он один.

Луи ровным счетом ничего не мог понять.

Откуда этот семнадцатилетний мальчишка мог узнать, что его сводный брат не ездил в Блуа? Как он выведал, что дом на площади принадлежит семейству Вивре, между тем как последним из живших здесь Вивре был их отец и происходило это более пятидесяти лет назад?

Продолжая задавать себе все эти вопросы, Луи де Вивре внезапно испытал чувство, для него новое. Это был страх. Конечно, прежде ему приходилось бояться, но за других: за свою жену, за сына, за Людовика Орлеанского. Впервые в жизни он испугался за себя самого. У него пересохло в горле, он почувствовал спазмы в желудке, ноги его задрожали. Он вынужден был признать: в этом подростке таится нечто дьявольское!

Стражники герцога Бургундского обыскали дворец Артуа, и даже весь Париж. К вечеру они вернулись не солоно хлебавши. Нельзя сказать, что Иоанн Бесстрашный слишком уж огорчился неудачей. Голова у него была занята другими проблемами. Он распорядился, чтобы Адама Безотцовщину схватили, если удастся его отыскать, вот и все.

Между тем Адам Безотцовщина счел благоразумным не появляться более во дворце Артуа. Он догадывался, что его появление у квартального в роли посланника герцога в скором времени станет известно последнему, если этого уже не произошло. Поэтому он прямиком направился в «Смеющихся сорок».

Это был гнусный притон, провонявший жиром и уксусом. Хозяин, настоящий великан, поинтересовался у подростка, чего это тот домогается. Стоило Адаму ответить, что он пришел от мэтра Фюзориса, как плутоватая физиономия хозяина мгновенно выразила самое непритворное почтение.

— Я к вашим услугам. Я могу предоставить постоянную стражу, двоих человек, но если вы желаете чего-нибудь другого, то найду и больше.

— Сколько?

— Дюжину. А если вы дадите мне немного времени, наберу еще больше.

Хозяин отвел Адама в его комнату. Она была довольно грязной, но Адама это мало беспокоило. Главным было то, что в нее можно было войти лишь через другую комнату, гораздо меньшую, что-то вроде прихожей. Тотчас появились два оборванца откровенно бандитского вида. Хозяин представил их Адаму.

— Они будут торчать у ваших дверей днем и ночью, и сопровождать вас, куда бы вы ни пошли. Не обращайте внимания на их внешний вид, это не попрошайки какие-нибудь, а солдаты. Они прекрасно знают свое дело.

Адам Безотцовщина молча склонил голову, и вся компания удалилась. Оставшись один, он облегченно вздохнул. Он добился успеха за один-единственный день! Разумеется, он мог бы немедленно погубить Луи де Вивре и тем самым выполнить задачу. Но для этого следовало просить помощи, а самой действенной была бы помощь Иоанна Бесстрашного.

Однако Адам решил ничего не предпринимать. После всего, что произошло, он слишком опасался встретиться с герцогом лицом к лицу. Да и, кроме того, он хотел сам, один, разоблачить Луи де Вивре. Разве он чем-нибудь рисковал, выжидая? Пленник собственной личины, сбежать квартальный не мог. Торопиться не стоит. Адам вполне мог подождать, зато уж потом он позабавится вволю!

***

Первое крупное народное волнение оказалось ему весьма кстати. В понедельник 13 февраля руководство Парижского университета, испросившее аудиенции короля, было принято во дворце Сент-Поль и почти в полном составе предстало перед сувереном и королевским двором.

Эсташ де Павили, доктор теологии, избранный, чтобы говорить от имени всех, произнес пафосную обвинительную речь, которая была направлена против политики короля. Он требовал решительных реформ. Когда он закончил, герцог Бургундский бурно зааплодировал первым.

Он не только открыто проявил свои чувства, но и потребовал у толпы поддержать его. По призыву своих квартальных народ впервые вышел на улицы. Это не было восстанием, а больше походило на шумную ярмарку с гуляньем. Возбужденные дети водили хороводы вокруг дворца Сент-Поль. Раздавались крики: «Да здравствует реформа! Да здравствует герцог Бургундский!»

Компания старшины квартала собора Парижской Богоматери скромностью не отличалась. Если другие группы — например, мясники с тяжелыми топорами на плечах — выделялись своей организованностью, то комедианты, нищие и проститутки пели, орали и плясали кто во что горазд.

Луи в своей неизменной маске как раз пытался установить среди своих подопечных хоть какое-то подобие дисциплины, когда случилось непредвиденное. Позади него раздался звонкий голос:

— Сир де Вивре! Сир де Вивре!

Адам не ошибся. С тех пор, как Луи сделался квартальным, он, чтобы иметь возможность управлять всем этим сбродом, оказался вынужден вновь обрести свои природные качества: властность, спокойствие, хладнокровие.

Нет, Луи не обернулся на зов, он даже не вздрогнул. Но испытание на этом не кончилось. Сира де Вивре призывал не единственный голос — голосов было несколько, они звучали со всех сторон, раз за разом повторяя его имя.

На сей раз он обернулся. В конце концов, о роде Вивре ему должно быть известно, ведь Адам говорил об этих сеньорах при первой их встрече. Значит, нет ничего удивительного в том, что старшина отреагировал на знакомое имя…

В толпе он увидел десяток незнакомых лиц, которые вопили, уставившись прямо на него:

— Сир де Вивре! Сир де Вивре!

Луи почувствовал, как под маской по его лицу заструился пот. Не оставалось никаких сомнений в том, кто именно руководил этой хорошо организованной атакой. Только теперь Луи понял, как силен и могуществен этот человек! Какая организация ему подвластна, какими источниками обладает он, если сумел привлечь к себе на службу столько людей?